- Вам чем-нибудь помочь?
К Диме подошла женщина, которая, по всей видимости, была тут менеджером. На ярко-синей блузке был виден бейджик, и Дима про себя отметил, что её зовут Наталья. Лесков взглянул на неё краем глаза, и она ему совсем не понравилась. Улыбка была самой что ни на есть радушной, глаза смотрели преданно, будто Дима был её старым другом. Одета она была не слишком прилично, блузка еле сходилась на груди, и был отлично виден кружевной лифчик. Грудь у неё была большой, а губы ярко накрашены. Дима конечно понимал, что выглядит она так исключительно затем, чтобы привлекать клиентов, особенно мужчин. На него подобное вряд ли бы подействовало. Опустим тот момент, что его в принципе не интересовали женщины, а даже если бы он был обычным мужчиной, вряд ли бы он любил таких вульгарных особ.
Лесков хотел было равнодушно пожать плечами и ретироваться, но потом вдруг вспомнил, что дома его ждет  жена. Ему совсем не хотелось возвращаться домой и смотреть на унылую физиономию Аньки, которая опять начнет его пилить. А ведь он мог жениться на ком-то более приятном, но ему как всегда повезло. Он нашел себе женщину, которая ему совсем не подходила, а ещё разрушил своими руками отношения с тем, кого любил по-настоящему. Сколько раз он себя винил в том, что Саня от него сбежал, сколько раз он перебирал в памяти воспоминания о том времени, когда можно было все изменить. Саня просто уперся, что его никто не любит, а потом просто бросил его. Вот так легко избавился от ненужного балласта, каковым Дима теперь себя считал. Как же хотелось все это изменить, вновь почувствовать радость бытия, ощутить себя молодым и счастливым.
Дима мог бы развернуться и уйти, а не общаться с этой противной женщиной. Лесков недолюбливал сотрудников сферы услуг, ибо часть их работы была в том, чтобы сплавить тебе совсем ненужное говно, которое давно залежалось. Сколько раз бывало, что Анька покупалась на всякую дрянь, которая потом валялась у них в квартире. И никаких доводы не могли её убедить в том, что им не нужна суперсковорода за такие деньги, она сразу же начинала истерить и обзываться. Об этом вспоминать было неприятно. Сейчас он реальность почти ненавидел, он остался в прошлом, когда они с Саней были вместе. И жизнь начнется тогда, когда он снова вернется, а сейчас он просто существует.
Усилием воли Дима остался на месте, даже ответил робкой кривой улыбкой. Когда-то он был по-своему обаятельным, по крайней мере, Саня так говорил. Дима сразу вспоминал его взгляд, каким он обычно смотрел на него. Так глядят только по-настоящему любящие люди. Сразу вспоминалась Анька, в её глазах было только презрение и иногда раздражение. Она словно давно поставила на нем крест и почти ненавидела. Эти чувства были взаимны. С самого начала это была плохая идея – жениться на ней и сделать двоих детей. И сразу мелькала мысль, что будет, когда вернется Саня? Захочет ли он быть с ним? И что будет делать Дима, если он решит опять уйти от него? Лесков знал ответ на этот вопрос, но предпочитал проблемы решать по мере их поступления. Одно он знал точно – жить без него он просто не сможет. Вот такой он идиот, как говаривал его отец.
Дима бросил ещё один взгляд на карту. Турция, значит Турция. Он уверен, что Саня там. Это было знание, которое будто приходило извне. За почти десять лет их дружбы Дима словно отрастил третий глаз, который угадывал мысли и желания своего дорогого Сани, на поиски которого он собирался поехать.
- Скажите, у вас есть туры в Турция? – спросил Дима, и женщина мгновенно расцвела. Она так обрадовалась, что Дима у неё спросил про отдых, будто ждала его всю жизнь. Лесков почувствовал себя неуютно. Не то чтобы он любил хамский сервис, но от этой женщины ему было не по себе.
- Пройдемте со мной, сейчас мы вам подберем необходимой тур, - жизнерадостно заявила она, и Дима на негнущихся ногах отправился за ней. Он уселся на стул напротив и стал наблюдать за тем, как менеджер села за компьютер и стала что-то там печатать.
В голове был сумбур, Дима плохо представлял себе, что он вообще задумал. Мелькали какие-то обрывки размышлений, внутренний голос твердил ему, что он затеял какую-то авантюру, но Дима только отмахнулся. Он столько лет жил так скучно, что ему просто необходимо встряхнуться. В нем ещё были живы заветы панков, которым он был в юности. Он верил в настоящую свободу, когда ты можешь делать все, что ты хочешь. Он помнил их разговоры, от которых сладко замирало сердце. Их братство, которое тогда казалось незыблемым, и которое так быстро распалось после того, как Саня от них уехал. Они ведь клялись друг другу, что всегда будут вместе и сами верили в то, что это навсегда. А теперь каждый из них вырос и перестал верить в собственную сказку, которую они должны были построить вместе.
Именно поэтому он хочет найти его и вернуть в волшебную страну. Саня – часть Фанагории, её сын, который должен разрушить старый мир и на его обломках построить новый. Тогда будет все по-другому, а он будет рядом, как тогда Саня говорил, что они два короля. И он помнит, как это было прекрасно и почти страшно, потому что казалось невозможным. Мир взрослых говорил, что ничего нет, что это все выдумки, и что надо жить реальной жизнью. Но у него не получается, не хватает свободы, которую он им когда-то обещал. Будь таким какой ты хочешь, и перед тобой откроются все тайны мира.
Дима был настроен решительно. К тому же, он наконец-то успокоит Аньку. Она надоела ему своим нытьем, что они никуда не ездили. Лесков разве что был не уверен, что не бросит её прямо в Турции, когда вдруг найдет своего Саню. В то мгновение он был готов на все, чтобы он вернулся, даже уничтожить весь этот мир и свое уютное существование, которое он ненавидел.
- У меня есть отличное предложение для вас, - голос у неё жизнерадостный. Так обычно говорят мошенники и продавцы, и первые от вторых иногда не сильно отличаются. Дима ощутил приступ раздражения, но быстро себя одернул. Все, что ему нужно – это отдых в Турции. Он там найдет Саню, и наконец-то вернется в истокам.
- Какое? – поинтересовался Дима и внимательно посмотрел на женщину. Она чуть наклонилась, и Лесков мог отлично увидеть её грудь и даже ареолы сосков. Он криво усмехнулся. Однако, маркетинг у них тут на высшем уровне, только зачем все-таки такие вещи одевать? Эта блузка же сейчас прямо на ней лопнет, и она останется в одном лифчике. Нормальный мужчина почувствовал бы возбуждение, наверное, а Диме хотелось разве что про себя поглумиться. Единственный человек, который вызывал у него прилив к нижней части тела, был очень далеко. С тех пор, как они расстались, Дима потерял интерес к этому важному аспекту жизни. С Саней было так хорошо, что ему казалось кощунственным с кем-то другим получать удовольствие. С Анькой это была измена, и Дима часто корил себя за это.
Женщина опять хищно улыбнулась, явно почуяв наживу. Дима вдруг подумал, что со стороны выглядит этаким лошком, которого можно развести. Это читалось на лице менеджера, которую здесь посадили, чтобы выбивать деньги из таких вот идиотов.
- Отель «Two Star» в Кемере, пять звезд, простите за каламбур, собственный бассейн, находится на берегу моря, куча дискотек, - расписывала прелести отдыха женщина, - Вы кстати с кем-то отдыхать хотите?
В описание самого отеля Дима не сильно вслушивался. Он был задумчив, и хотел поскорее оказаться в Турции, там он оставит Аньку отдыхать, а сам направится на поиски Сани. Конечно же, он плохо представлял, где вообще искать своего возлюбленного, от которого уже почти два года не было вестей. Ту игру, которую он затеял, была слишком опасной, и Дима так устал бояться за него. Единственное, что сейчас он хотел – это найти его.
- С женой, - коротко ответил Дима. Лицо у него стало каменным, и менеджер понимающе кивнула. Она сделала ненадолго скорбное лицо, и это разозлило Диму. Он терпеть не мог посвящать кого бы то ни было в семейные неурядицы. Для остальных он старался держать лицо и изображал, что счастлив с ней, хотя все его друзья давно все поняли. Все знали, что Дима всегда был влюблен в Саню и мечтал, чтобы тот поскорее к нему приехал. Недаром про них говорили, что они сложившаяся пара.
- Понятно, - коротко ответила женщина, - Берете тур?
Дима рассеянно кивнул, мысли были заняты воспоминаниями. Как же им здорово было вместе, как он любил своего Саню и готов был на все. И как же глупо они расстались. Почти десять лет были вместе и не расставались почти, и казалось, что до встречи с ним и жизни-то не было. Он пришел и словно осветил все вокруг, недаром они двойной звездой себя называли. Только нет больше их тандема.
- Отлично, с вас сто двадцать тысяч рублей, - деловито сообщила ему менеджер, и только тогда Дима вдруг задумался, где он возьмет такие деньги. Он похолодел, осознавая, что у него их просто нет. Лесков получал мало, и никаких накоплений у него не было, едва хватало на детей, которым он старался покупать все самое лучшее. На себя он давно забил, понимая, что опускается. Вроде бы молодой совсем парень, а на себя ему плевать. Вот Саня вернется, все по-другому будет.
- Вы знаете, - начал Дима, понимая, что будет выглядеть идиотом. Понятно, что таких как он тут много шляется. Всем хочется помечтать, как они туда съездят, - Почему так дорого?
Для начала Дима решил уточнить этот вопрос. В отдыхе он не разбирался, но сумма показалась ему большой, чувствовался явно какой-то подвох. Краем уха Дима слышал обсуждения, как обманывают туристические фирмы, поэтому на него мгновенно напала паранойя, что сейчас заберут все его деньги, которых у него нет и ничего не дадут.
- Ну это ведь пятизвездочный отель, - развела руками менеджер, - Это ещё дешево, другие предлагают ещё дороже. Советую брать, это горящая путевка!
Вот тут явно был обман, но Дима решил на это махнуть рукой. Ему хотелось в Турцию, и неважно, как придется расплачиваться. Если надо – он душу продаст, главное Саню разыскать.
- А дешевле нет? – промямлил Дима, опустив глаза, лихорадочно обдумывая, где же взять деньги.
- Это самая дешевая! – сообщила ему женщина, а потом вдруг сообщила ему, - Если хотите, можем оформить рассрочку!
Дима поднял взгляд и посмотрел на неё с надеждой. Вдруг блеснул луч света в темном царстве, ибо сейчас он с ужасом понимал, что ему придется уйти и тогда он не увидит больше Саню.
- Да, давайте, - кивнул Дима, а дальше менеджер начала ему рассказывать про «рассрочку», которая на деле оказалась кредитом с бешеными процентами. У Лескова было хорошо с математикой, и он быстро сложил два плюс два, но он всегда был упертым. Если уж в голову зашла какая-то сумасшедшая идея, никак её оттуда нельзя было выбить.
Потом был скучный момент, когда нужно было заполнять кучу бумаг. Дима, не глядя, везде расписался, хотя и чувствовал себя последним лохом, которого развели. Утешал он себя тем, что в скором времени отправится в путешествие. Фанагория ему жутко опостылела и хотелось повидать мир. Когда они с Саней были школьниками, все представляли, как вместе отправятся в путешествие и увидят чудеса планеты. Не сбылось это, конечно, но у него появился шанс все исправить, и не важно, что ближайшие пять лет ему придется выплачивать этот чертов кредит.
Женщина улыбалась все сильнее, когда Дима везде поставил свои закорючки, взгляд у неё становился все высокомернее, и Лескову это начинало нервировать. К концу оформления всей бюрократии, она стала холодна, хоть и улыбалась, когда смотрела на него. Лесков чувствовал себя полным лохом, разве что предвкушал отдых.
Домой он шел в странном состоянии. Давно уже стемнело, и на небе появилась луна, неверный свет которой освещал ему путь, фонари в их дворе все побила, а местное ЖКХ такими проблемами не озаботилась. Зато на Диму напало философское настроение. Так он заглушал ощущение, что его хорошо поимели и развели на нехилое бабло.
Когда-то Саня ему говорил, что чтобы не случилось, твоими лучшими друзьями остаются звезды, которые тебе всегда поддержат. Дима всматривался в чистое небо и размышлял над этой мыслью. В чем-то он прав, но единственное, что мог сказать Дима по этому поводу: что у него есть один лучший друг, которого он любит больше всех, и без него даже вселенная не имеет значения.
Дома его ждала недовольная Анька. Взгляд, которым она его наградила, когда он оказался на пороге их квартиры, был убийственным. Умела она так смотреть, что Диме тут же становилось не по себе. Его опять ожидал скандал, который ни к чему хорошему не приведет. А ведь он почти воспрял духом и почувствовал вкус бытия. Анька обладала удивительной портить настроение и заставляла задумываться, какая жизнь дерьмо. Все-таки надо было послать и Аньку, и папашку к черту. Да, пришлось бы уйти из дома и жить одному, зато он был бы свободен, и за все нужно платить. А он струсил и теперь пожинал плоды своей слабохарактерности.
- Где ты был? С любовницей?
Анька иногда пыталась его ревновать, когда он возвращался поздно домой. В основном, он сидел на работе или шлялся по улицам до ночи, только бы не общаться с женой. Анька на этом основании решила, что у него завелась любовница. Это было такой глупостью, ни за какие коврижки Дима бы не завел ещё себе лишних проблем. Его совсем не интересовали женщины и все, что ему хотелось – это остаться хотя бы ненадолго в одиночестве. В толпе было легче затеряться, здесь его никто не трогал и он мог бродить незамеченным. Иногда он встречал знакомых, но всегда старательно отворачивался. Приятели часто спрашивали, почему у него такое скорбное выражение лица. И что он мог на это сказать? О своих переживаниях он не мог никому сказать. Возможно, с ним случилась бы истерика, и он бы рыдал как последняя истеричка.
- Нет, конечно, - Дима даже дернул плечом, такое это было идиотское предположение, - У меня есть сюрприз для тебя.
Лесков надеялся, что Аньке его подарок понравится, и хотя бы на короткое время она заткнется и перестанет его пилить. Будь Дима другим человеком, давно бы развелся, ибо давно было понятно, что они друг другу не подходят, но он чего-то медлил, боялся что-то менять. А ещё ждал Саню, который должен был вот-вот вернуться.
- Какой ещё сюрприз? – Анька нахмурилась и недоверчиво посмотрела на мужа. А ведь Дима никогда не дарил ей цветов, никак не проявлял свою романтичную натуру. Она считала его сухарем, о чем неоднократно сообщала. Наверное, ей как любой женщине хотелось красивых слов, подарков, а Дима не мог этого ей дать. Ему казалось это все глупым и ненужным.
- Аня, я купил нам путевки в Турцию, - радостно сообщил ей Дима, - На двоих, романтическое путешествие. У нас ведь даже медового месяца не было.
Лесков почувствовал себя героем романтических комедий, где с главными героями вечно случаются какие-то неприятности, а в конце они заливаются соплями и слюнями. На Аньку эта новость произвела впечатление, по крайней мере, лицо перестало быть недовольным, зато на нем застыло выражение недоумения.
- Идиот, с кем мы детей оставим? – только и могла сказать она.
Дима презрительно фыркнул, можно было и не оскорблять его. О Борьке и Ромке он тоже не подумал. Они были совсем маленькими, и в Турцию их тащить было нельзя. Тем более, Диме хотелось именно отдохнуть, а не возиться с маленькими детьми. Дима от них уставал, особенно со старшим сыном, которому было полтора года, и он начинал познавать мир.
- А родители на что?
Бабушки с дедушками совсем не горели желанием возиться с внуками. Дима вспоминал своего отца, который в свое время просверлил дырку в черепе, все вещал про важность семьи и продолжения рода. Внукам он вроде как был рад, но совсем не хотел с ними посидеть. Он утверждал, что раз Дима их сделал, то пусть сам и разбирается. Доля истины в этом была, но у Лескова была застарелая обида на отца, который всегда был с ним жесток. Сейчас он вроде как от него отстал, Дима жил своей жизнью, и на этом можно было сказать спасибо.
- Так они прям хотят с ними сидеть! – презрительно фыркнула Анька.
- Не волнуйся, я с ними договорюсь, - уверенно заявил Дима и даже робко обнял жену за плечи. Неожиданно Анька сменила гнев на милость и даже чмокнула его в губы. Дима хотел было дернуться и увернуться, но ради сохранения мира в семье сдержался.
- Куда мы полетим, милый? – непривычно нежно спросила Анька, и Дима восторженно начал рекламировать её предстоящий отдых. Он и сам загорелся желанием провести нормально это время, и даже не ругаться с Анькой, которая вдруг стала почти милой, почти как тогда, когда они познакомились, когда им было по четырнадцать лет. На тот момент она ему казалась симпатичной и умной девчонкой. Знал бы он тогда, чем все закончится, поставил бы в черный список.
Следующие две недели пролетели в хлопотах. Отпуск Лескову дали без проблем, начальник даже пожелал ему удачи. Дима искренне его поблагодарил, думая о Сане, который сейчас наверняка там. Откуда у него взялась такая уверенность, он и сам не знал. Просто почувствовал, что именно в этой стране находится его любви, которого он должен найти.
На выходных Лесков ходил с Анькой по магазинам, выбирая одежду на отдых. Сам Дима был непривередлив, купил себе несколько плавок, а вот с Анькой было куча проблем. Ей не нравился ни один купальник, она явно комплексовала по поводу фигуры. Она и правда после родов сильно располнела, она до замужества была не слишком худой, а сейчас так вообще. Диме это совсем не нравилось, но вслух он это не говорил, боясь обидеть. Сам он только будто бы худел и чах в тоске по Сани. Может и не узнает его лучший друг, кто знает.
Сложнее всего было с родителями. Мама со скрипом, но согласилась приглядывать за сыновьями, а вот отец воспротивился сразу. Они чуть было не поругались. Диме пришлось пустить в ход всю свою дипломатию и проглатывать все оскорбления, которые лились на него. Отец не скупился в выражениях, но Дима только молчал и гнул свою линию. Наконец, родители сдались. Кроме того, Анька решила привлечь своего отца. И тут Дима даже почувствовал злорадство. Дело в том, что отец и Бориса Александрович, папа Аньки, терпеть друг друга не могли. Валерий Лесков считал его колхозным придурком, о чем неоднократно сообщал Диме, а родич Аньки в ответ называл его высокомерным засранцем. Короче, в их отсутствие будет весело. Дима бы даже специально остался, чтобы посмотреть на эту драму, которая явно разыграется, когда они будут в Турции.
- Почему я должен следить за твоими детьми? – выговаривал ему отец, а мама только качала головой.
- Папа, мы едем отдыхать, тебе что сложно будет с ними просто посидеть?
- Я их не делал, чтобы воспитывать их. Была бы твоя воля, ты бы их вообще мне сплавил.
Дима решил на это промолчать. Он с удовольствием папе отдал бы и детей, а Аньку. Кстати, жена ему всегда нравилась. Отец говорил, что Дима в надежных руках, и спуску она ему не даст. Он с папашкой был согласен, к сожалению. Анька давала ему фору, а вообще она подружилась с папой, потому что характеры у обоих мерзкие. Сбежать бы от них обоих и больше никогда не видеть.
Наговорив Диме гадости, отец все-таки согласился, мать только поддакнула. Лесков в очередной раз подумал, что его мать всегда была на стороне отца, чтобы тот не делал. Именно поэтому он вспоминал свое детство и называл своим личным адом. Если бы он не встретил Саню, неизвестно как бы сложилась его судьба. Он стал его лучшим другом, который заставил поверить в себя и пойти наперекор судьбе. Только все равно это закончилось плохо, Дима опять словно вернулся в свое детство, только теперь вместо отца была Анька.
Зато Анька все это время была просто шелковой. Месяца три назад она заявила, что Дима не заслужил нормальную еду, поэтому она будет готовить только для себя и детей. Лесков на это только пожал плечами и перестал есть дома. Не очень-то и хотелось. Теперь же Анька вдруг решила исправиться, и на следующий день после того, как он купил путевки, дома его встретили горячим ужином. Дима тогда подумал, что явно в лесу что-то сдохло, раз Анька стал ангелочком. За ужином она мило щебетали и подкладывала лучшие куски, даже не было вечно недовольного взгляда и нахмуренных бровей.
Хуже всего, что она вдруг захотела исполнения супружеского долга. Случилось это через три дня, и Дима постарался деликатно отказать. Он уже давно не хотел спать с Анькой, и такое предложение вызывало у него приступ ужаса. У него с самого начала на неё не стояло, и она начала называть его импотентом. Улучшению отношений это не способствовало.
Узнав, что Дима не хочет с ней спать, она психанула. Гордо удалилась, напоследок хлопнув дверью. Диме стало весело, со стороны это казалось даже забавным. Анька была смешной, когда злилась. Лесков ничего не мог с собой поделать, но иногда он смотрел на жену и не мог сдержать улыбку, особенно когда та злилась и начинала на него обзываться. Слова его на самом деле задевали, хоть он старался пропускать их мимо ушей. На следующий день она была как ни в чем не бывало, но Диме это совершенно не нравилось. Она наверняка в ближайшее время предпримет атаку на его честь. Уж лучше бы она на него продолжила злиться.
Две недели пролетели незаметно, Дима предвкушал отдых и даже повеселел. Это даже коллеги заметили, которые желали ему удачного отдыха и давали ему кучу ненужных, но сердечных, советов. Анька тоже вела себя нормально, и они почти выглядели счастливой семейной парой. Им как-то продавщица в магазине даже сделала комплимент. Анька это польстило, и всю обратную дорогу она вещала, как они классно вместе смотрятся. Дима с ней был не согласен, но старательно кивал головой и поддакивал. Впервые за все время ему не хотелось вступать с ней в конфликт. Ради сохранения нормальных отношений Лесков готов на все.
День отлета выдался пасмурным. Провожать их должен был прийти отец Димы, который решил слинять от внуков, только бы с ними не сидеть. Сыновей накануне отвезли бабушке, которая теперь с ними возилась. К ним пришел Борис Александрович, и Диме мысленно спросил, не убьют ли отец и тесть друг друга. Он бы на эту битву титанов издалека посмотрел, главное, чтобы не участвовать.
Отец был недоволен, когда пришел их провожать. Вид у него был хмурый и недовольный, особенно, когда он глядел на сына. Дима не понимал, зачем он вообще приехал, потому что все время жаловался на то, как он долго добирался до аэропорта. Сам Дима мечтал уже избавиться от отца, который порядком ему надоел. Он постоянно нудел и докапывался до всякой ерунды.
- Не понимаю, зачем вам эта Турция, - мрачно заявил он, когда они сели в зале ожидания. Дима тоскливо посмотрел на часы. До посадки оставалось ещё полчаса, которые нужно было провести в обществе отца. Ладно, Анька, её даже можно было вытерпеть, хоть и с трудом. К тому же, в последнее время она стала почти образцовой женой и перестала его пилить. Но с отцом общение не складывалось, его раздражало все вокруг, о чем он раз десять сообщил Димке.
- Хорошее же место для отдыха, - робко заметил Дима. Время тянулось медленно, будто бы и не двигалось вовсе. Стрелки часов, висевших напротив, будто бы застыли на одном месте.
- Чем хорошее? Только ты мог выбрать эту страну для отдыха. Чем тебе Черное море не угодило? Не для таких королей как ты что ли?
- Потому что мне нравится, - твердо ответил Дима. Отец жутко раздражал своими неуместными советами и хотелось от него поскорее сбежать. Анька ему поддакивала, она часто ставила его в пример. Какой у него замечательный папашка, и какой он лох у неё. Он пару раз так её послал к папе, раз он так Аньку не устраивает. Дима никогда не понимал людей типа Аньки или его отца. Зачем пытаться воспитывать людей, когда они этого совсем не хотят? Эту загадку он давно не мог разгадать.
Когда объявили их самолет, Дима воспрял духом. Наконец-то, он избавится от отца. Они давно не виделись, и видимо у него скопилось много отцовских наставлений, которые Диме совсем не был нужны. Аньку он кажется тоже достал, по крайней мере физиономия у неё была кислая. Характерами они были похожи, но жену он тоже иногда задалбалывал. С возрастом отец стал ещё ужаснее, хотя Диме иногда казалось, что куда уж хуже.
- До встречи, папа! – сказал он отцу, а тот даже ничего не ответил, только поиграл желваками, а потом повернулся и направился к выходу, даже не попрощавшись. Анька только фыркнула, но на Диме даже не посмотрела.
От отца он избавился, теперь они летят навстречу новой жизни. У Димы было чувство, что после этой поездки он станет совсем другим. Может быть, он наконец изменит все и начнет жить настоящей жизнью, о которой он мечтал в юности. Диме ещё раз обернулся и увидел только спину удаляющегося отца, человека, который испортил ему жизнь.
- Ну что встал? Идем уже. Посадка сейчас закончится, - Анька дернула его за рукав, и Дима кивнул. Давно пора жить своей жизнью.

Турция встретила их ярким солнцем и ужасной жарой. Из прохлады самолета они попали в пекло, от которого хотелось поскорее скрыться. Тело мгновенно вспотело, и Дима стал чувствовать себя неуютно, ему все казалось, что от него воняет. Анька тоже вытирала лоб и недовольно посматривала на мужа, который был мыслями далеко. Дима давно научился не обращать внимание на слова Аньки, пропускал мимо ушей, тем более ничего нового для себя он бы не услышал. Жена как заведенная говорила одно и то же. Какой у неё муж идиот, и как ей не повезло. И ведь сколько раз он предлагал ей развестись, тогда она напускалась на него ещё больше, давила на совесть, на то, что у них двое детей. Некстати Диме вспомнились любимые родственники, которые должны были как раз возиться с его сыновьями. Особенно тяжко было с гиперактивным Борькой, уж он точно мог достать всех вокруг. Пьяное зачатие ему на пользу не пошло, Дима отлично помнил обстоятельства появления на свет своего старшего сына.
Дима все вспоминал свой сон, который не шел у него из головы. Так это было ярко, как будто случилось на самом деле. Словно он и правда встретился с Саней, который спас его от работорговцев. Всегда так было – они выручали друг друга из неприятностей, спасали от самих себя, и так было с самого начала их дружбы. Было горько, что так все закончилось, и страшно, что они больше никогда не увидятся. Этого Дима боялся больше всего на свете. Он ведь не знал, тут ли на самом деле Саня или это его больная фантазия. Хотя, сон казался ему хорошим знаком. Между ним и Саней всегда была особая связь, тонкая нить, связывающая их души, и Дима так боялся, что она не выдержит и порвется в один момент, и он больше никогда это не увидит.
Такси они ждали почти целый час, оно упорно не ехало, и у Аньки опять испортилось настроение. Надо отдать ей должное, она держалась до последнего, иногда была непривычно нежна, и это Диму даже пугало. Он привык к тому, что у них было состояние холодной войны, зато можно не притворяться. Ожидание словно возвратило старую Аньку, и Дима даже вздохнул с облегчением. Она начала бурчать себе под нос, а Дима смотрел в окно, отсюда были виден город, который казался ему волшебной страной. Не то чтобы Дима так уж любил Восток, но сейчас к нему ненадолго вернулось то самое сказочное ощущение, что все, что он делает, на самом деле имеет смысл. Все, чего касался Саня, было важно, и одна только мысль о его присутствии где-то рядом приносила смысл. Он так его любит, пусть даже понял это слишком поздно.
Потом наконец-то приехал таксист, высокий широкоплечий турок. Рожа у него была абсолютно бандитская, и Диме на мгновение стало не по себе. Все-таки чужая страна, обмануть могут на каждом шагу, надо быть начеку. Перед поездкой сюда он начитался всяких историй, когда обкрадывают туристов или хуже того берут в рабство. Вот, например, в его сне такой сюжет был, и его сон может сбыться, мало ли. Хотя, если туда продать Аньку, её придется забирать обратно, ещё и приплатят небось Лескову, зато можно было бы закрыть кредит.
По-английски мужик понимал с трудом, он три раза переспросил, куда везти Диму с женой, а потом очень странно на него посмотрел. Лесков что-то заподозрил, но решил пока что свои предположения держать при себе. При Аньке вообще лучше молчать, она каждое слово использует против тебя же. Была у неё такая замечательная черта, всегда с ней нужно было быть начеку. Наконец, они договорились, причем Диме показалось, что с него хотят содрать втридорога. Слишком уж дорого стоило такси, но опять же он решил не вступать в конфликт. Все, что ему хотелось – это оказаться побыстрее в отеле и уснуть. Не смотря на то, что Дима вроде как отдохнул в самолете, чувствовал он себя разбитым и усталым, словно и правда почти три дня путешествовал по пустыне, где его едва не убили. До сих пор перед глазами стояли сцены из его сна, где он обнимал Саню, а потом они должны были сделать друг другу приятное, как в старые добрые времена, но Анька нарушила его сон. Всегда она все портила, и вообще не нужно было жениться на ней. Лучше бы он дожидался Саню или вообще поехал следом за ним.
У Димы никогда не складывались отношения с таксистами. Этот пытался на ломаном английском что-то у них спрашивать, а Дима плохо понимал, что он там говорит. Ещё он сально посматривал на Аньку, и она начинала нервничать. Если так дело пойдет, Лескову придется драться с турецким подданным, а это явно не входило в его планы. Он сюда приехал искать Саню, а не разбираться с местной гопотой.
Тем временем пейзажи за окном начали меняться. Вначале таксист вез их по приличным районам, почти похожим на европейские, пусть и с местным колоритом. Дима вертел головой и с интересом рассматривал дома, людей, магазины. Он никогда толком не был за границей, а тут у него выдалась такая возможность, пусть даже придется расплачиваться ближайшие пять лет. Это того стоило, а ещё он так надеялся найти здесь Саню, хоть он плохо представлял, как это будет выглядеть. Может, его вообще здесь нет, и он зря сюда прилетел. Затея была чистой воды авантюрой, но на какое-то время почувствовал себя живым, словно опять в его жилах тек огонь, который толкал его сумасбродные поступки. Так уж он родился, авантюрист, которому была скучна обычная жизни, она раздражала и вызывала желание сбежать от неё на край света.
Потом яркие витрины и ухоженные дома стали сменяться обшарпанными стенами, грязными проулками, где мелькали очень интересные субъекты, которых можно было найти в любой стране мира. Это явление было интернациональным, турецкий гопник от русского не сильно отличается, и Дима их определил на раз. И вот тут он уже заволновался. Судя по описаниям менеджера, отель, в который они должны ехать, явно не должен располагаться на окраине города и далеко от моря.
Вот тут он и запаниковал, перед глазами стали мелькать картины того, куда их везет таксист, заодно начали вспоминаться всякие темные истории, которые случались с русскими туристами в Турции. Сейчас завезет куда-нибудь, обворует, а потом прикопает где-нибудь или утопит в том же море, на котором они приехали отдыхать. Поэтому он заставил его остановиться, хотя таксист был решительно против и не понимал, что вообще случилось.
Началась целая эпопея узнать у мужика, куда он их вообще везет, и кто он вообще такой. Хуже всего, что Анька тоже заволновалась, но поскольку английского она не знала, должен был получить порцию пинков Дима, который конечно же по её мнению во всем был виноват.
- Что происходит? Дима, нас хотят обмануть? – вопрошала она, когда Дима пытался наладить коммуникацию с таксистом, который вытаращив глаза, что-то пытался ему сказать. Он плохо понимал, что говорит Лесков, заодно Анька заглушала эфир.
- Ань, помолчи, пожалуйста, - сквозь зубы процедил Димка, - Не видишь, я пытаюсь с ним поговорить?
- Ты мне рот что ли затыкаешь? – угрожающе начала Анька, но Дима решил добить таксиста. Пусть только попробует их отвезти в какое-нибудь злачное место, он ему глаз на жопу натянет. Может Дима и лох, но в более счастливые годы он прекрасно умел защитить себя, недаром Берсерков когда-то боялись..
- Не понимать, - говорил таксист, - Вот адрес, я везти, что такое?
Изучение карты привело к неутешительным выводам. Таксист вез правильно, и Дима начал кое-что осознавать, хоть и решил пока что выводы держать при себе. Аньке только попробуй что сказать, начнет паниковать и истерить. А ему нужно самообладание, чтобы противостоять ударам судьбы, хоть в жизни их и так много было. Дима кивнул и извинился, таксист только мрачно махнул рукой. Видимо, привык, что ему попадаются странные клиенты, которые непонятно чего от них хотят. А вот английский язык надо бы все-таки ему выучить, чтобы лучше понимать окружающих, да и вообще помогает расширять сознание и способствует карьере.
Они опять уселись в машину, из которой успели вылезти, чтобы выяснить отношения. Теперь Дима настороженно смотрел по сторонам и лихорадочно читал отзывы про отель. В очередной раз почувствовал себя лохом, потому что его в основном ругали, кто-то даже писал о тараканах, и Дима только криво усмехался, представляя, какой трэш устроит ему жена по приезду. Но менять что-либо было поздно, нужно было принимать удары судьбы мужественно и попытаться справиться с Анькой, которая устроит ему скандал.
- Что ты там читаешь? – подозрительно спрашивала Анька, которая явно тоже волновалась. Она нервно теребила в руках ремешок от сумки и мрачно смотрела на таксиста, который жизнерадостно ей улыбался. Она явно ему понравилась, и по идее Дима должен был приревновать, но его гораздо больше интересовало, правда ли все плохо в отеле.
- Изучаю отзывы про отель, - коротко ответил Дима, перелистывая страницы. В окно он старался не смотреть, они заехали в совсем уж трущобы, это было понятно сразу. Дима некстати вспомнил старый город Фанагории, уж очень местность напоминала, такие же горы мусора, бомжи, грязные кривые улочки. И в этом месте он будет проводить свой отдых. Диме страшно было представить, что из этого получится. Настроение уже было испорчено.
- И как? – любезно поинтересовалась Анька, зыркнув на таксиста так, что он заткнулся на полуслове. Жена умела так посмотреть, будто сейчас убьет на месте. Дима это на себе испытал, ей только сковородки в руке не хватало, тогда точно можно было картину про сварливую жену писать. На вопрос Дима промолчал, понимая, что ничем порадовать её не может.
Наконец, они подъехали в отелю, и худшие опасения Лескова подтвердились. Менеджер утверждала, что это пятизвездочный отель, но Диму терзали смутные сомненья, что тут и две звезды не наберется. Здание было каким-то покосившимся, будто накренилось на бок, похоже было больше на сарай какой-то. Штукатурка облупилась, но самый ужас ожидал внутри. Ремонт здесь явно делали в прошлом столетии, а стены были засижены мухами, до них даже противно было дотрагиваться. Дима старался не смотреть в лицо Аньки, но чувствовал, что ещё чуть-чуть и случится апокалипсис. Сам он мысленно ругал себя и менеджера, которая втулила ему это говно.
Когда они подходили к ресепшну, мелькнула мысль, что возможно это ошибка, и тупоголовый таксист не туда их привез, но к сожалению это были мечты. Имена их нашлись в базе, а это значит это был именно тот отель, в котором они должны будут провести всю следующую неделю.
- Ты хочешь сказать, что это пять звезд? – почти спокойно уточнила у него Анька. Дима только кивнул, ибо слов цензурных у него не нашлось, потому что он понимал, что говоря по-простому его с этой путевкой наебали.
- Мне говорили про пять звезд.
- Да это говно вообще на отель не тянет! – возмутилась Анька, а Дима промолчал. Что тут говорить вообще?
Номер конечно же оказался не лучше. Грязные полы, серое белье, пахнущее плесенью. В ванной обнаружились тараканы, которые бросились врассыпную, когда они открыли дверь, чтобы посмотреть. Выражение лица Анька становилось все более раздраженным, особенно когда она посмотрела в окно. Им открылся вид городской свалки. Конечно, она располагалась не около самого отеля, а чуть поодаль, но ветер доносил до них запахи. Кондиционера тут не было, и Дима мгновенно вспотел, на градуснике было плюс сорок три градуса. Весело они проведут время.
- Ты самую дешевую что ли купил? – возмущенно заявила Анька, - Ничего не скажешь, хороший подарок!
- Не самую дешевую, - терпеливо ответил Дима, - Мне обещали пять звезд, но как видишь, обманули.
- Да тебя вечно обманывают! Как можно быть таким идиотом, Лесков? У меня просто слов нет. Ты хоть что-то можешь нормально сделать? Повез меня в эту Турцию. Я думала, что-то приличное будет, а тут такое!
Лесков как ни странно впервые был согласен с Анькой, знатно его обманули. Злости особой не было, сам же виноват, что так получилось, да и не за этим он сюда ехал. Он Саню хотел увидеть, которого, может, тут вообще нет. Дима тяжело уселся на стул, чувствуя усталость. Ему хотелось улечься на кровать и хотя бы ненадолго отдохнуть от воплей Аньки, которая продолжала ему выговаривать. Звук её голоса неприятно отдавался в голове, казалось, будто она просверливает дырку в черепе.
- Да, Аня, я у тебя такой идиот, - подтвердил Дима, сил с ней спорить не было, тем более она была права, - Извини!
- Думаешь, извинениями ты загладишь свою вину? Засунь их себе, знаешь куда?
Анька вечно строила из себя приличную женщину, но иногда она говорила такие слова, что не каждый зек знал такие выражения. Откуда она знала такие слова, Дима не знал, но спрашивать не решался. Ругаться он умела почище иного морского волка, а вроде бы скромная замужняя женщина. После того, как она высказывалась насчет того, какой Дима идиот, наступала следующая стадия, которая знаменовалась ледяным молчанием. Дима этот момент очень любил, Анька переставала с ним разговаривать, и можно было заняться своими делами.
- Идиот, будешь спать на полу!
Самое обидно, она иногда обзывала его так при детях. Диме было неприятно, что она так унижает его, но говорить с ней было бесполезно, она тотчас начинала истерить, и ничто не могло её успокоить. Дима тогда демонстративно уходил из комнаты, чувствуя себя редкостным говном. А ведь все могло быть по-другому, не послушайся он своего любимого отца, который вечно твердил о важности женитьбы. Можно ведь было жить с Саней и любить его, каждый день бы приносил радость, а не очередную тоску по несбыточному.
В номере была всего одна кровать, да и то Диме показалось, что они вряд ли на ней поместятся. Лесков даже был рад уйти на диван, который стоял около окна. Во-первых, он и дома привык так спать, во-вторых, в такую жару лучше спать в одиночестве. Анька это восприняла с негодованием, но Дима только пожал плечами и отправился в душ, надоели истерики. На улице давно стемнело, к тому же на часах было полпервого ночи, пора уже ложиться. Анька улеглась на кровать, а Дима постарался устроиться на диване.
Спал он плохо, постоянно просыпался и ворочался, да так, что даже Анька на него прикрикнула, что он ей мешает. Было жарко и душно, к тому же прилетела мошкара, от которой в скором времени чесалось все тело. Дима старался не думать о том, какие экзотические болезни они переносят. В голову лезли разные мысли, которые были совсем невеселые. Хорошо, он приперся в эту страну, чтобы вроде как отдохнуть, это была официальная версия, и она с треском провалилась. Заселили их в ужасное место, да ещё и втридорога. Где искать Саню, и с чего вообще начать, Дима не знал.
Зато Диме хорошо были видны звезды, хоть ему и было невыносимо грустно. Он вспоминал, как они с Саней на них глядели, как обсуждали, что смогут подняться ввысь и лететь сквозь пространство и время. Те разговоры он свято хранил в памяти, как самые светлые и прекрасные моменты, которые запоминаешь на всю жизнь. И самое ужасное в его сегодняшнем существовании, что они больше никогда не повторятся, что он вечно будет жить с чужими по духу людьми, которые его не понимают и не поймут. Родня давно наклеила на него ярлыку идиота и относилась соответственно. И только лишь один человек в жизни понимал и хотел быть с ним, а он променял все это на унылое существование среднестатистического человека. И ничего нельзя было поменять.
Утром они едва не опоздали на завтрак, который был любезно включен в стоимость путевки. Дима уже предвкушал, какую гадость им дадут и мрачно шутил про себя, попадет ли он в местную больницу или нет. Анька была настроена мрачно, все бросала на него испепеляющие взгляды, от которых становилось ещё тоскливее. Было и чувство вины, что он привез сюда Аньку, хотя он искренне хотел как лучше, но получилось все как всегда, как у него это вечно получалось.
- Ты специально меня сюда привез, чтобы унизить? – угрожающе спросила у него Анька, когда они направлялись в столовую. Она явно хотела поругаться, но у Димы совсем не было желания с ней спорить.
- Думай, что хочешь, - пожал плечами Лесков, чем ещё больше её разозлил. На людях она правда не решалась никогда ругаться. Мнение общественности её волновало, и она придавала этому огромное значение. Дима всегда был равнодушен к тому, что там скажут соседи, но ругаться тоже не хотелось. И как ей не надоедало постоянно истерить, нервные клетки же не восстанавливаются.
На завтрак им подали подгоревшую кашу и чай, по вкусу напоминающий помои. Дима поковырял вилкой поданное блюдо и отставил его от себя, Анька съела половину. Иногда она так на него смотрела, что Диме начало казаться, что сейчас она запустит ею в него. Чай пить было невозможно, поэтому Дима налил себе просто воды, хотя у него были сомнения насчет её чистоты. Кто знает, что там плавает, а он даже не будет знать.
Пока они разбирались с завтраком, к ним вдруг подсела семейная пара, которые тоже оказались русскими. То, что они из их славного государства, было понятно сразу. Только русские женщины пойдут на завтрак при полном параде: на каблуках, в вечерних платьях и таком же макияже. Дима почти с нежностью покосился на Аньку, которая таким никогда не отличалась. Вообще, если уж говорить откровенно, после родов Анька вообще перестала следить за собой и сильно располнела. Да и сам Дима немного опустился – часто не брился, носил старую одежду, которая давно износилась. А ведь им всего двадцать пять лет, самый разгар молодости.
- Доброе утро! – радостно поздоровалась женщина. На её внешнем виде лежал отпечаток вульгарности. Синие тени, красная помада и короткая юбка были не совсем к месту в столовой третьесортной гостиницы. Дима перевел взгляд на её спутника, который, по видимому, был её мужем. Этот субъект Диме сразу не понравился. Красная рожа, поддатый, лицо, не обезображено интеллектом. Лесков терпеть не мог гопоту, а это был явно представитель этого неинтеллектуального большинства. На вид ему было не больше тридцати, хотя сложно было разобраться в возрасте, лицо было испитое, ему с таким же успехом могло быть и сорок, и двадцать. Отношения с такими у него не складывались, Дима для них был чересчур «интеллигент». Как любили говорить такие товарищи: «Ты что самый умный тут?» Вообще, эту парочку никто не приглашал, а мест в кафе было достаточно, так что им от них нужно было, непонятно.
- Вы тоже русские? – спросила женщина, - Я сразу определила! У вас рожи чисто наши!
Женщина визгливо рассмеялась, а мужик начал ей вторить. Смех у них обоих был неприятный, а манеры очень развязные. Дима не очень любил людей, которые вот так вот с ходу готовы были влезть без мыла в душу.
Следующие полчаса Дима с Анькой провели в обществе этих двоих. Они представились Володей с Людмилой, и примерно минут через десять их общения, Диме захотелось послать их матом. Но Анька, как бы это странно не выглядело, ими прониклась. Начала вести разговор, обсуждать погоду и отель, которым их новым знакомым, оказывается, нравился. Дима молчал, как воды в рот набрал, хотя мужик пытался вызвать его на разговор.
- Слышь, футбол любишь? – тут же спросил он у него, - За кого болеешь?
От футбола Дима был далек, из типичных мужских увлечений у него была разве что любовь к технике и компьютерам. К остальному он был равнодушен. Разве что знал, что Тоха этим увлекается, и Дима был рад послушать его рассказы, как он ходил на футбольный матч, и как там было весело. Но вот за какие команды он болел, Дима не помнил, поэтому поддержать разговор не мог. Да и неприятен ему был собеседник.
- Я предпочитаю другие виды спорта, - коротко ответил Дима.
- Это какие?
У мужика в руках была бутылка пива, откуда он с шумом отпивал. Звук был чавкающий, и было не очень приятно.
- Фигурное катание, например, - брякнул Дима, не подумав. Очень хотелось отвязаться от мужика и пойти куда-нибудь прогуляться, проветрить мозги. Как назло, Анька увлеклась разговором с новой знакомой, они что-то активно обсуждали, а Дима мечтал сбежать от этого руссо туристов.
- Фигурное катание? – недоуменно переспросил Владимир, и Дима вдруг про себя усмехнулся, что его зовут также как его родного дядю, который как все Лесковы был больным на всю голову. Их семья вообще отличалась буйным нравом, и каждый из родственников был замечен в каком-нибудь неадеквате. В голосе мужика послышалась угроза, и Дима вдруг осознал, что наверное с точки зрения подобных кадров он вообще не мужик.
- Ты что, не мужик что ли? Фигурным катанием увлекаться?
Дима скривился, услышав это. И почему некоторые люди говорят как под копирку? Неужели нет своих мыслей в голове? Это как некоторые гомофобы постоянно твердят, что это неестественно. Дима с тоской подумал о Сане, который всегда хотел раздвинуть границы дозволенного. Он мечтал о свободе жить так, как ты хочешь, ни на кого не оглядываясь. И его постоянно пытаются засунуть в узкие рамки, в которые он не вписывается. И опять появляется отчаянно желание вернуть Саню и уже не отпускать, не вестись на всю эту дрянь. Дима его любит, он хочет быть с ним и не важно, что там говорят окружающие.

Людей на улице было немного, слишком ярко светило солнце, которое заставляло всех отсиживаться дома или в офисах. Только лишь торговцы зычно зазывали в свои палатки, которые были настроены повсюду. Если смотреть сверху, можно обнаружить целый мир, состоящий из тентов, прилавков и мелькающих среди них людей. За ним можно было наблюдать целый день и не заскучать. Ты словно изучал жизнь другой планеты, и иногда хотелось спуститься вниз и окунуться в духоту, жару и запахи восточного базара. Гниющие фрукты, пот людей, свежий ветер, который иногда проникал в эту вакханалию – все это настойчиво лезло в нос и вызывало тошноту. Когда Саша первый раз там оказался, чуть не упал в обморок, потом, конечно же, привык. Человек вообще такая скотина, что для него нормой становится все, что угодно.
Жара была ужасная. На его родине летом температура достигала сорока градусов, но ему это было привычно. Он спокойно переносил такие температуры, хоть когда-то он привычно жаловался на духоту друзьям, особенно, когда они выбирались куда-нибудь погулять. Здесь же жара била по голове, заставляла скорее искать укрытие, обливаясь потом, чтобы не упасть в обморок. Саша помнил, как оказался здесь в первый раз. Сухой воздух напоминал наждачку, когда проходил по органам дыхания, будто даже не хватало кислорода. И перед глазами сразу появлялись темные точки, будто он сейчас лишится чувств, как какая-нибудь тургеневская барышня.
Последние три дня они сидели в съемной квартире на окраине Кемера и сходили с ума от скуки. Место тут было колоритное, рядом восточный базар, который не умолкал даже ночью. Он начинал работать в четыре утра и заканчивал только в два ночи. В эти два часа можно было даже спокойно поспать, разве что иногда под окнами раздавались вопли, когда кого-то в очередной раз грабили. К этому Саша тоже привык, на его родине тоже был старый город, куда лучше было не соваться. В первый день он даже подумывал вызвать полицию, и они с Дамиром чуть было не поругались. Это лишний раз светиться, а им нужно было соблюдать конспирацию. Нельзя было из-за чужих людей рушить все к чертям.
Здесь они ожидали связного, с которым они должны были связаться, чтобы получить очередные инструкции. Асад их проверял, и им нужно было изображать его преданных сторонников, которые готовы на все. Уничтожить целый город, убить его жителей, на одном из «собеседований» об этом говорил один его соратник, который таким образом проверял Сашу. После этого было ощущение, будто он продал свою душу, мерзко, противно и гадко. Вот уже два года он продавал себя за Родину, чтобы наконец-то вернуться в Фанагорию. Места, откуда все началось, город, которого нет.
Никто с ними все не связывался. Забавно, но общаться они должны были через фейковый аккаунт одной социальной сети, где у них была страничка. Каждый день там регистрируется тысячи людей, и никто бы их там просто не заметил. Но связной все не шел, и они все извелись в ожидании их личного чуда, медленно сходя с ума. Саша третий день сидел на подоконнике, наблюдая за миром через дырку в шторе. Она была пыльной и давно не стиранной, и иногда он чихал от пыли. Тогда Дамир вскидывал лицо и спрашивал, не заболел ли его «персик». Сашу это злило, он терпеть не мог, когда его так называли. Иногда ему казалось, что Дамир специально так делает, прикалывается, но у его друга не было чувства юмора, это Саша за полтора года их совместной жизни уже понял.
В комнате было невыносимо душно, кондиционера тут не было. Окна открывать было бесполезно, жара ещё больше бы натопила комнату, и тогда тут вообще стало как в бане. Спасал разве что вентилятор, который перегонял горячий воздух, да плотные шторы, который по крайней мере спасали от лучей солнца. Заняться было решительно нечем, разве что трахаться до изнеможения, да наблюдать за миром, который жил своей жизнью. Это было занятно, если бы Саша был просто туристом, он бы обязательно начал писать этнографические записки. Особенно ему было любопытно рассматривать толстого турка, который продавал гнилые фрукты. С какой виртуозностью он всучивал свой некачественный товар зазевавшимся покупателям, которые забрели на этот рынок.
Из современной техники у них был разве что Сашин планшет, дышавший на ладан. Он многое прошел за эти почти два года, и Саша удивлялся, что он ещё работает, особенно после того, как он побывал в руках Дамира, который открыл для себя радости интернета. До этого он с этой частью цивилизованной жизни он знаком не был. Сидел у себя на базе в лесу и только ругался с соратниками, которые также дохли от скуки. Тяжела жизнь чеченского террориста, никаких тебе развлечений. Теперь же Саня учил его премудростям, и Дамир оказался отзывчивым учеником.
Вообще, вся эта история, благодаря которой Саша оказался в Турции, началась два года назад. Тогда у него была переоценка жизни, каминг-аут перед друзьями, который мало кого удивил. Как оказалось, все знали, что Саша мальчик с нетрадиционной ориентацией, а их с Лесковым считали сложившейся парой, и чуть ли уже не поженили. Это Саше бы даже польстило, если бы не тот самый Лесков, с которого все и началось.
С Димой Лесковым они всегда были лучшими друзьями, по официальной версии. По неофициальной Саша был в него всегда влюблен. Осознал он это рано, ещё в восьмом классе, когда вдруг осознал, что без своего одноклассника жизнь-то вовсе и не жизнь. Сказывалось тяжелое детство и вечное одиночество. Дима был первым, кто проявил к нему внимание и подружился с ним. У самого Лескова тоже была жизнь не очень. Отец-тиран, отсутствие друзей. Короче, они нашли друг друга. Саша пришел в их класс и сразу же с ним подружился. И оказалось, что в самом Саше есть куча нерастраченной любви, которую он и обрушил на Лескова, который к нему потянулся. Это было почти как в сказке, пока вдруг Саша не обнаружил, что собственное тело реагировало не на симпатичных одноклассниц, а на своего лучшего друга. У Димы были те же проблемы, хотя Саша старался в это не верить. Не бывает так, он тогда считал, что его рано или поздно все бросят, как это сделала собственная мать, которая от него отказалась два раза.
Эмоции тогда били через край, между ними было огромное напряжение, которое будто бы ощущалось другими, как однажды заявил об этом Антон. Саша Лесковым буквально бредил. Все, чтобы он не делал, посвящалось ему, каждый вздох, каждый его взгляд. Когда Саше приходилось уезжать на лето в детский дом, он сходил с ума в тоске по Лескову, хоть никогда это не показывал. Даже писал ему письма, как глупая девчонка, а потом рвал их, чтобы никто их не увидел и не прочел. Он никому не мог рассказать то, что чувствует, а Диме он боялся это все вывалить. Лесков иногда как змей-искуситель говорил ему, что Саша может ему рассказать все, что он чувствует. И что Дима его всегда поддержит. Жизнь научила Сашу молчать и не задавать лишних вопросов, поэтому он просто молчал и делал вид, что ему все равно.
Потом был период, когда Саша пытался стать «нормальным» парнем, перевоспитать себя. Все вокруг интересовались девочками, даже Дима, который однажды сообщил ему, что переспал с какой-то девчонкой. Тогда было очень больно, но объяснить Лескову, на что конкретно он обиделся, Саша не мог, потому что это значило выдать себя. Он предпочитал считать, что никто никому не должен, а свою ревность предпочел засунуть далеко и надолго. Что-то говорить Лескову было тошно, хоть он все вызывал его на разговор.
Тут-то ему и подвернулась Марина, симпатичная одноклассница, которая была влюблена в него с восьмого класса. В целом, она ему нравилась, она была самой умной в классе, и именно по этому критерию Саша её и выбрал. Вообще, других желающих просто не было, Сашу многие терпеть не могли из-за его выходок. А тут рядом была на все готовая Марина. Возможно, это было не слишком хорошо вот так использовать людей, но Саша решил с ней встречаться, а впоследствии и жениться на ней. Он бы сдержал свое обещание, если бы она не послала его к черту, заявив, что он ей не пара.
Тот период Саша не любил вспоминать. Было ощущение, что он теряет себя с каждой минутой. С Мариной было интересно поговорить, она много читала, увлекалась наукой, как и сам Саша, но вот объятия и поцелуи не вызывали ничего кроме тоскливого удивления, что в этом все находят. Он смотрел на остальных мальчишек и понимал, что никогда не сможет их понять. Он столько раз слышал про себя, что почти поверил в то, что просто родился уродом. И что в нем все не так, как ему говорили в детском доме. С Мариной он встречался через силу, и возможно она это почувствовала и послала его в жопу.
В тот день, когда они расстались, Саша окончательно для себя решил, что останется один, и что не нужны ему эти чувства, которые приносят одни неприятности. Как все детдомовские дети, он был очень привязчив, это и служило ему плохую службу, вечно он находил объект привязанности, которому было на него плевать. Пока он встречался с Мариной, с Лесковым они общались, но душевная близость, которая была до этого, куда-то ушла. Они словно были просто одноклассниками, которые сидели за одной партой. Саша как будто смотрел на него издалека, и сердце обливалось кровью, когда он понимал, что ещё чуть-чуть, и они станут просто знакомыми. В этот момент к нему и пришел Лесков, который чуть ли не в любви ему объяснился. Саша тогда растаял и осознал, что очень скучал по нему.
Потом они стали спать и не только в одной постели. Было это в конце одиннадцатого класса, когда нужно было готовиться к поступлению, но физическая близость затмила целый мир вокруг. Они забыли обо всем на свете, только наслаждались друг другом. Каждый день после уроков якобы ходили готовиться к экзаменам в тайную комнату, где трахались до изнеможения, познавали тела друг друга. Саша понимал, что влюблен по уши, что скажи Дима прыгнуть в пропасть, он бы это сделал. У него была вполне конкретная зависимость от лучшего друга, от которой его ломало. Иногда мелькали крамольные мысли, что с ним будет, если Дима решит его бросить. Ему тогда казалось, что мир его просто разлетится как карточный домик. Он ведь правда строил какие-то иллюзии, что они всегда будут вместе, и что Дима его по-настоящему любит.
Такие отношения продолжались четыре года, почти весь их университет. С годами ничего между ними не изменилось. Нежность и страсть, с которыми они относились друг к другу. Саша был по-настоящему с ним счастлив, физическая близость переплеталась с душевной. Казалось, что они понимают друг друга с полуслова, они угадывали мысли друг друга, и всегда и везде были вместе, вытаскивали из неприятностей, в которые они вечно влипали. Хорошее было время, когда казалось, что мир раскрывается перед ними с самой лучшей стороны.
Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Началом конца послужило громкое уголовное дело, когда затонул катер, который накануне проверяли. В результате Сашу взяли за горло и заставили работать на разведку. Его, человека, который всегда стремился к свободе и независимости, фактически посадили на цепь и велели исповедовать определенные убеждения. Потом их выперли с Речнадзора, потому что они всех там достали и полезли, куда не нужно было. И вишенкой на торте было то, что Дима заявил, что им пора найти девушек, чтобы жениться на них. Слово за слово, они разругались в пух и прах, а потом возненавидели друг друга.
Саша понял, что Диме на самом деле нужно было только одно. У Саши связь между сексом и любовью была что ни на есть прямая. Он на каком-то основании решил, что если с тобой спят, то не бросят. Потом Лесков ему объяснил, как он ошибался, и что они могут продолжать общаться, просто оба будут женаты. Ну, или хотя бы один Дима, будет у него законная жена и друг-пидар, которого можно потрахивать на досуге между семейными делами. От этого осознания стало очень больно, вернулись старые страхи, которые он так старательно в себе подавлял, что он опять будет один. Что не будет никогда рядом человека, который будет его любви просто так, ни за что.
Вот так жизнь и полетела в тартары. Единственное, его тогда не вытурили с университета, и ему также светил красный диплом, который теперь Саше был не нужен. Это раньше имело смысл, когда они с Димкой хотели пойти в НИИ заниматься наукой, а теперь ему это опостылело. Ничего не имело значения, и Саша тогда про себя думал, что все закономерно. А то размечтался на лучшую жизнь, чем та, что ему предназначена по рождению. Если был в детдоме, там всю жизнь и просидишь, как говорили ему в детстве. Теперь мир ему и представлялся огромным казенным учреждением, где его отовсюду гонят. Ему тогда казалось, что от него все отвернулись, поэтому он и решил пойти туда, где ему должны быть рады.
Почти полгода он был в загуле, который вспоминал теперь с отвращением и каким-то извращенным удовольствием. Наркотики, алкоголь, одноразовые связи. Тогда ему хотелось опуститься на дно как можно сильнее, познать вся грязь мира, чтобы его унизили как можно сильнее. Нормальному здоровому человеку это не понять, он с отвращением отвергнет подобные вещи, да ещё назидательно скажет Саше, что так жить нельзя. Но он был девиантом, ненормальным, его тянуло к запретным вещам, которые могли его уничтожить. Он ненавидел весь мир и тот отвечал ему взаимностью, а себя он не переносил ещё больше. Мужчины, с которыми он тогда спал, относились к нему как к грязи, с друзьями он поссорился, и они перестали с ним общаться. Его это приводило в восторг, словно подтверждало то, что он все это заслужил. Даже когда его похитил маньяк и трахал у себя дома несколько дней, он твердил себе, что просто доигрался и так ему и надо. Хотел даже утопиться, но не хватило духу, потому что был трусом.
В ту пору жизни он хотел умереть. Каждый день шел по улице и мечтал, чтобы на голову свалился кирпич. Пока не оказался в руках маньяка, на счету которого оказалось немалое количество жизней. Вот тут он почему-то вырвался от него и сбежал. Впрочем, что удивляться, он всегда был таким жалким и глупым, захотелось ему жить, хоть это было и трудно.
Вообще, бытует мнение, что самоубийцы просто хотят привлечь внимание к своей жалкой персоне. У Саши было другое мнение на этот счет, тогда, если бы он решил покончить с собой, мало кто бы о нем вспомнил, тем более сделать он это хотел по-умному. Утопиться в местной речке, и чтобы его никто не нашел. Друзья бы просто решили, что он свалил в другой город, как он не раз об этом говорил. Тогда было очень больно, его будто выворачивало наизнанку, каждая минута приносила боль, и ему не за что было зацепиться, разум был в смятении, и он пытался забыться в алкоголе, легких наркотиках и ебле с незнакомыми мужиками, которые относились к нему как к местной давалке.
Лесков его в покое не оставлял. Он бегал за ним по клубам, давал по роже мужикам, которые были с ним жестоки, и пытался привести его в чувство. Сашу это злило, и он посылал его на хер. Лесков уходил, а потом возвращался обратно, чтобы опять попытаться его спасти. Лучше бы он просто забыл о нем, чем проявлял это дурацкое милосердие, или бы просто прибил. Саша иногда ловил себя на мысли, что не прочь умереть от руки любимого. Или как там пишут в ванильных пабликах? Хотелось разозлить Лескова так, чтобы он вышел из себя и уже не контролировал себя.
Хуже всего, что они продолжили трахаться. Каждый раз, когда Лесков отлавливал его по этим чертовым клубам, они обязательно спали. Саша отлично осознавал, что он делает, но ему хотелось ощутить хотя бы на мгновение ощущение близости с Лесковым, который был очень груб. Имел он его жестко, но Саше это нравилось, Дима словно говорил, что он использует его по назначению, как это было с самого начала. Лескову просто хотелось секса, и тут подвернулся лучший друг. Потом Лесков сразу разводит сопли, что он его так любит. Саша не верил, только больше злился, словно его хотели обмануть и опять развести на чувства. Второй раз он на эту удочку не попадется. Хватит с него, он признает, что просто ошибка природы, его это устраивает, а все пусть идут на хуй, в том числе Лесков.
Весной пятого курса Саша и вписался в ту самую историю, которая продолжается по сей день. Почти два года Саша числился сотрудником разведки, но как таковых заданий ему не поручали, просто взяли на карандаш с перспективой выполнения заданий на пользу родины. Вот Саша и придумал себе приключение, на которое его и отправили. Нужно было выследить опасного террориста и попытаться его поймать. И это задание поручили вчерашнему студенту. Звучит бредово, не правда ли?
Вначале Саша отправился в Чечню. Перед своим отъездом он помирился с друзьями и попросил у них прощения. Заодно он закончил университет все с тем же красным дипломом, понимая, что он ему больше не понадобится. Саша отлично понимал, что едет умирать, выступая в роли пушечного мяса. Ему это почти льстило. В тот момент он завязал с разгульной жизнью, которая теперь вызывала только отвращение. Он даже почти помирился с Лесковым, который вдруг стал клясться ему в любви. Саше было уже все равно, он решил, что Чечня – лучший выход из ситуации. На Диму он словно смотрел издалека, он казался ему наивным и идеалистичным. В любовь Саша больше не верил, хоть сердце болезненно и сжималось, когда он смотрел на бывшего друга. Про свою миссию он молчал, хотелось поскорее туда отправиться и наконец-то сдохнуть.
После окончания университета Саша начал готовиться к заданию и ходить на какие-то курсы подготовки. Напоминало ему это подготовку к похоронам, но внутри него будто все выгорело, ничего не осталось. И ещё стало очень холодно, будто чувства подернуло ледком. Стало плевать на себя, на окружающих, просто хотелось уехать и больше никогда не видеть чертову Фанагорию, где ему выпала честь родиться. Лесков что-то твердил, что он хочет быть с ним, но Саша упорно отказывался, общаться с людьми было тошно. Они говорили о каких-то непонятных вещах и хотелось спрятаться в раковину и чтобы никто не трогал.
За последние два года Саша должен был умереть уже несколько раз. Он ходил по самому краю над пропастью, но судьба упорно охраняла его от смерти. Поиск террориста он начал с Чечни, куда отправился прямиком в пасть дракону, то есть на базу контрабандистов, которые по идее должны были знать, где находиться Асад. Конечно же, задание он запорол, чеченцы взяли его в плен и пытались вытрясти из него сведения. По идее, выжить он не должен был, горные друзья народ суровый и с чужаками не церемонятся. Там-то к нему и пристал Дамир Исаев, который был там местной парией. Его это правда не слишком парило, он прикалывался над окружающими и скучал. С Сашей они подружились чуть ли не с первого взгляда, для Дамира он был таким светом в окошке, как романтично говорил Исаев потом, когда они уже начали спать.
Романтики и правда было много. Чтобы вытащить Сашу, Дамир взорвал базу вместе с бывшими коллегами, а сами они отправились дальше выполнять задание. Саша ему наплел с три короба, и Исаев решил идти за ним до конца. Заодно в него влюбился, как потом понял Саша. Дамир оказался ещё одним потерянным недолюбленным мальчиком, который к нему потянулся всем сердцем и подарил свою душу. Саша принял этот дар, осознавая, насколько он одинок, и как ему хочется, чтобы рядом было живое существо, когда ему будет так страшно выполнять это задание. Он уже понимал, насколько он жалкая песчинка в огромное океане жизни.
Дамиру он был благодарен, и даже как ни странно немного оттаял. Молодой чеченец и правда полюбил его всей душой и отдавал всего себя без остатка. Ему было двадцать пять, но у него совершенно не было сексуального опыта. Как выяснил Саша, за всю жизнь у него была только одна девушка, которая ему совсем не понравилась. Неизвестно, был ли Дамир геем изначально, но Саша показал ему все прелести мужской любви, и тому понравилось.
Трахались они и правда как сумасшедшие, особенно, когда смерть в очередной раз проходила мимо. Дамир был грубоват и с техникой у него было плохо, приходилось учить его, как правильно этим заниматься. Чеченец оказался отзывчивым учеником, хоть и не всегда понятливым. Саша про себя отмечал, что Дамиру не хватает тонкости, как это было у них с Димой. Тот был одновременно нежен и жесток, и от этого всегда сносило крышу. Про Лескова Саша старался не вспоминать, это была прошлая жизнь, которую он решил похоронить, но Дима всегда словно незримо был рядом. Напоминал о себе невзначай брошенным словом, фразами из книг, которые Саше иногда удавалось читать. Забыть его было невозможно, это как раскроить свою душу на множество осколков, тогда остается только умереть, а он так давно этого жаждал.
Последние три дня он постоянно размышлял о своей жизни. А что ещё оставалось делать в душной комнате, кроме как заниматься сексом и постоянно думать, как бы сложилась его жизнь, не будь он таким идиотом? Иногда хотелось вернуться в прошлое, а потом приползти к Лескову и попытаться вопросить хоть немного любви. Ему нужно так мало, хотя бы иллюзию, что он кому-то нужен.
Я бы тебя на руки взял, я бы тебя взял и унес, - услышал Саша голос Дамира и вздрогнул.
Дамир открыл для себя радости интернета и теперь зависал в ванильных пабликах, постоянно цитируя оттуда мудрые изречения. От их банальности сводило зубы, но для Дамира это было целым открытием. Наверное, если проживешь всю жизнь на базе в лесу, всякие глупости тоже будут казаться интересными. Саша только скептически кривился, а Дамир почти по-детски обижался.
- Люди, у которых есть общие воспоминания, не могут быть чужими. Романтично, правда? Вот у нас с тобой только общего! – восторженно говорил Дамир, а Саша только пожал плечами.
- Ага, - кивнул Саша, возвращаясь к своим мазохистским мыслям, которые преследовали его в последнее время. На короткое время он забыл о Лескове, вспоминал о нем почти с неприязнью, это было первое время, когда они с Дамиром только начали задание. Теперь тоска по нему вернулась, напоминала о себе во снах, где они были вместе. Словно вернулось то время, когда они думали, что все у них получится.
- Тебе не нравится? – спросил Дамир, а Саша только пожал плечами. Говорить не хотелось, двигаться тоже. Лучше всего сидеть на этом подоконнике и смотреть на жизнь Кемера, которая разворачивалась перед ним.
Отношения с Дамиром были все такими же страстными. Он был влюблен в него по уши и совершенно этого не стеснялся. Забавно, что парень из глухого аула принимал себя таким какой он есть, а утонченный городской мальчик Лесков пошел по пути наименьшего сопротивления и решил стать как все. Жениться, завести детей и забить на него. Саша был благодарен Дамиру, что он вернул ему радость к жизни и заставил поверить в то, что он достоин любви. Дамир был неотесанным молодым человеком, но Саша верил в то, что он обязательно сможет сделать из него человека. Исаев тянулся к знаниям, ему все было интересно, он словно сохранил в себе детское любопытство, когда мир кажется огромным. Он слушал рассказы Саши и сам старался наблюдать за окружающим миром. Это в нем Саше не нравилось.
Дамир отложил планшет и подошел к нему ближе. Саша заметил, что Исаев возбужден. Дамир постоянно хотел его, и поначалу Саше даже кое-что не нравилось. Дамир был чересчур быстр и груб. Со временем он кое-чему научился, но частенько после секса саднила задница, потому что Дамир опять был чересчур стремителен. Предварительные ласки он не признавал, считая, что главное побыстрее вставить, о минете конечно и речи не шло. Дамир чуть было не откусил в первый раз, и Саша долгое время боялся свое самое дорогое доверить ему. Потом дела пошли на лад, но Дамир был все также бесцеремонен. Ему постоянно хотелось, и Саше это надоедало.

Весь следующий день они опять просидели дома, дожидаясь связного, который явно не спешил идти на контакт. На своей странице он не был, в гости к ним никто не приходил, и им оставалось только сидеть в квартире и непонятно чего ждать. Одно хорошо – с Дамиром они все-таки помирились, у них не получалось друг на друга обижаться больше двух часов. Характер у Дамира, в отличие от Саши, был вспыльчивый, но отходчивый, он быстро забывал обиды и никогда не вспоминал прошлое. Сам Саша таким альтруизмом похвастаться не мог, характер у него все-таки был тяжелый и неуживчивый, недаром его даже из морга выперли, когда он там работал сторожем. Это надо было постараться.
В квартире Дамир полез к нему целоваться, начал шептать ему милые романтические глупости, которые наверняка вычитал в каком-нибудь ванильном паблике. Сейчас это было почти мило, Саша даже растрогался, хотя душу точила тоска. Видел ли он все-таки Лескова или он ему показалось? И неужели он тогда сходит с ума? Вопросов было много, и все-таки на почве страданий по Диме у него начались галлюцинации. Саша особо не боялся сойти с ума теперь, ещё в детстве к нему пришел Черный человек, с которым у них столько лет было такое плодотворное сотрудничество. Он хотел сожрать душу Сашка, а тот просил его исполнять его за это желания. Пока что он выполнил только одно – убил его отца, который бросил его в детском доме.
Однажды, он рассказал об этом Дамиру, непонятно зачем. Может быть, хотел посмотреть на реакцию чеченца. Хотя, Саша его отношение к другим людям уже выяснил, он так легко убил своих соратников на базе, что Саша сам диву давался. Он даже особых мук совести не заметил, будто Дамир прошелся в магазин, а не взорвал то место, где прожил много лет. Просто отношения с коллегами у него не складывались. Саша с любопытством слушал рассказы Дамира, который словоохотливо рассказывал о нравах, царящих у чеченских контрабандистов.
- Был у нас на базе один парень, Аслан зовут, он как-то оскорбил Мурата, пошутил, так Мурат выхватил нож и тут же его зарезал, мы даже глазом не успели моргнуть.
- А ты как рассудишь? Правильно он сделал? – полюбопытствовал Саша, которому было интересно, что же горячий чеченец думает по этому поводу. Сразу вспоминались развлечения Берсерков, которые любили «пошутить» над теми, кто им не нравился.
- Да заебал этот Мурат, сам бы его прирезал. Вечно на меня обзывался.
Саша хотел уточнить, как именно его называл этот Арслан, но Дамир почему-то стушевался и ничего не стал отвечать. Саша заподозрил, что явно что-то не совсем приличное, раз Дамир так застеснялся, это было на него не похоже. Саша попытался из него вытянуть информацию, но чеченец перевел разговор. На языке вертелась колкость, но Саша решили промолчать, чтобы Дамир не обижался, как ребенок. Сашу иногда даже совесть начинала есть, будто он малолетку обидел, хоть Дамир его старше был на три года.
- А ты когда-нибудь убивал? – тогда же спросил его Дамир, а Саша вздрогнул. Самое удивительное в общении с Дамиром было то, что плевать он хотел на нормы, это то что Саше нравилось в нем больше всего. У Дамира было своеобразная философия, которую он развивал, и главным принципом его жизни было полное отсутствие правил, как это всегда хотелось Саше. Это ли не первое правило «Гражданской обороны», которой давно нет? И неизвестно, вернется ли он вообще в Фанагорию.
- Я убил своего отца, - честно признался Саша.
- Зарезал? – живо поинтересовался Дамир, и у него зажглись глаза. Он вообще любил читать про всякие убийства. Раньше он находил эту информацию в газетах, теперь у него был интернет. И он пересказывал Саше всю криминальную сводку Кемера. Это было даже забавно и отвечало черному чувству юмора Саши, который очень веселился с рассказов Дамира.
Своего отца формально он не убивал, вскрытие показало, что у него просто остановилось сердце, и дело было закрыто. Мистику следствие не признавало, и совершенно зря. Хотя, можно ли было назвать такими уж потусторонними силами то, что произошло. Гильбо просто был из другой вселенной, этакий пришелец. Саша был наверняка не первым, кто с такими, как он общался, но все об этом молчали, чтобы не попасть в дурдом. Саша отдал душу своего отца Гильбо, который с радостью его съел. Потом он правда мучился несварением, или как там называется та болезнь, когда съешь тухлую душу. Дмитрий Бессонов ему совершенно не понравился, и Саша был не удивлен, его отец был редкостным говнюком, которого в этой жизни интересовал только один человек – он сам, и неважно, что его единокровный сын мучается в детском доме. Поэтому и невкусный был он, внутри весь сгнил просто.
- Нет, просто сделал так, что он умер на месте, - ответил Саша, и это было чистейшей правдой. Дамир на него посмотрел уважительно и вслух восхитился. Иногда Саше казалось, что Дамир что-то подозревает, и возможно знает про Ходящих, так он называл про себя людей, которые умели бродить по другим вселенным. Саша пытался его осторожно расспросить, но Дамир только удивленно хлопал глазами, не понимая, что имеет ввиду Саша.
- За что ты его так?
- Он сдал меня в детский дом.
Дамир только покачал головой. Он терпеть не мог свой народ, зато у них не было сирот, детей так или иначе кто-нибудь забирал. В этом отношении русским нужно было поучиться у своих горных соседей. То, что отец умер не без его участия, Сашу не волновало. Призрак папашки к нему не приходил, в кошмарах не являлся, хоть Саша тогда и устроил истерику, приперевшись к Лескову. Вообще, удивительно толерантные люди его любовники, никто его даже убийцей не назвал.
- Значит, так ему надо. Настоящий мужчина всегда мстит тем, кто делает ему плохо! – заявил Дамир. Удивительный он все-таки человек, черно-белое мышление, не признающее полутонов. Есть только плохо и хорошо, а границы они устанавливают сами. Убить своего отца – хорошо, бросить друга – плохо. В этом весь Дамир, слишком ярко горит, подойдешь поближе и можно обжечься об него или вообще сгореть. И Дамир его понимал как никто другой, как это, когда внутри есть то, что толкает тебя на безумные поступки. Можно быть приличным человеком, но личность авантюриста все равно возьмет свое, как бы ты не старался.
Весь день они проспали, лишь изредка поднимались попить воды. В комнате было душно, мгновенно пересыхало горло, пот лился градом, а воздух внутри и снаружи словно был раскален. Прогноз погоды обещал жару всю эту и следующую неделю. А ведь нужно было продолжать выполнять задание, ждать связного, придумывать новые ходы, но думать не хотелось, голова была одуревшей, и все, что хотелось – это лечь на продавленный диван, на котором они спали, и провалиться в зыбкий сон, из которого почти невозможно было выпутаться.
Дамир был нежен и предупредителен, и Саша даже удивился. Грубости он любил, в этом был особый кайф, от которого он получал удовольствие. Но Дамир видимо решил сменить манеру их общения, в том числе в постели. Может быть, он опять начитался статей в интернете, толком фильтровать информацию он не научился и верил всему на слово. Первое время он пересказывал ему какие-то желтушные новости, в которых было много про инопланетян, планету Нибиру и прочего антинаучного бреда. Как бывший физик, Саша морщился и пытался донести до Дамира разумную информацию.
Ближе к вечеру связной таки объявился. Написал им сообщение, что первоначальную проверку они прошли. На них посмотрели и убедились, что они те, за кого себя выдают. Саша радостно поддакнул, ему хотелось, наконец, получить информацию об Асаде и наконец-то выследить этого человека. Давно пора уже его поймать, а страдать какой-то ерундой. Они два года его уже выслеживают и никак. Саше до ужаса надоели эти шпионские игры, которые хотелось поскорее закончить. День, когда Саша доложит Попову о том, что Асад ликвидирован, будет самым счастливым. Он наконец-то будет свободным, и кто знает, может тогда Попов от него отстанет. В свои двадцать четыре года Саша решил уйти на пенсию и больше не участвовать в сомнительных мероприятиях. Похвальная инициатива, которая никогда не сбудется. Люди, подобные ему, не любят нормальную обычную жизнь, им становится скучно, и они опять начинают искать приключений.
- Это только первая проверка, вторая должна пройти по одному адресу. Приходить в одиночку, притащите хвост, ничего не получите, - написал им этот человек, и они с Дамиром разозлились. Как же дерьмово зависеть от других людей! Сколько себя Саша помнил, постоянно его пытались прогнуть, заставить плясать под чужую дудку, он ещё как назло вечно куда-то вляпывался. А ему всего лишь хотелось возможности жить так, как он хочет. И чтобы никаких Поповых, разведки, террористов. Вместо этого он уже почти два года занимается тем, что вылавливает одного из самых опасных террористов мира. И до сих пор жив, тоже в некотором роде заслуга. Попов его так бросил в самую гущу событий, совершенно не заботясь о том, что с ним будет. Все они такие, сильные мира сего, отправляют тебя на войну, а сами туда не собираются, предпочитают отсидеться в тылу.
- Персик, не пойдешь ты туда один, - заупрямился Дамир, прочитав сообщение. Саше тоже эта идея не нравилась, неизвестно, что там вообще его ждет, может это ловушка. С другой стороны, тогда они вообще могут потерять все: они много месяцев по крупице собирали информацию, чтобы понять, где находится вообще этот человек, нельзя вот так просто разрушить то, что они строили на протяжении последних двух лет.
- А придется, мы должны выполнять их условия, - возражал Саша, одному ему тоже туда не хотелось идти, но выбора особо не было.
- Тебя там убьют или ещё похуже что-нибудь сделают, - мрачно заметил Дамир, - Например, решат, что ты много знаешь и постараются вытянуть информацию.
Саша даже вздрогнул, когда он это сказал. Дамир был прав, он и сам боялся пыток, ему даже это снилось. Один и тот же сон повторялся с сводящей с ума периодичностью. Как в их квартиру врываются люди в масках и уводят его, чтобы убить. Перед этим над ним долго издеваются, а потом стреляют в затылок. Саша даже боль хорошо чувствовал, так это было реалистично. Возможно, в какой-нибудь параллельной вселенной именно так и было. Существовало слишком много вариантов развития событий, и в какой-то момент в его судьбе появилась развилка.
Как-то Саша поделился этим сном с Дамиром, который внимательно его выслушал. Он к таким вещам относился серьезно и даже суеверно, Саша даже удивлялся про себя. Дамир верил в мистику и вещие сны, говорил, что ему постоянно видятся всякие знаки, и к ним нужно относиться серьезно. У Саши даже были подозрения, не Ходящий ли Дамир, который про это дело молчал, делал вид или на самом деле не понимал, о чем говорит Саша.
- А мне знаешь, что постоянно ночью видится? Что я беру в руки будильник, а потом вижу вспышку, - рассказывал ему Дамир, когда они спорили про всякую мистику.
- Ты просто вставать рано не любишь, - посмеивался Саша, - Вот тебе вспышка с будильником и видится.
Иногда они смеялись вместе, чаще Дамирка твердил, что Саша просто ничего не понимает. Говорил он и странные вещи, от которых становилось страшно, он будто заглядывал в душу, а Саша очень этого не любил. От этого мира у него было достаточно тайн, которыми он не хотел с ним делиться. В психушку совсем не хотелось, хоть одна воспитательница ему пророчила подобную перспективу. У них в детском доме были удивительно душевные люди, любили они поддержать сирот ласковым пенделем и предсказанием будущего, как они сопьются или попадут в тюрьму. Вот и Саша все детство это слышал, его вечно пугали, хотя более тихого ребенка нужно было ещё поискать. Его вечно все обижали, он был маленьким и слабым, и некому было его защитить. Это потом он научился давать сдачи, а в школе вообще вокруг себя собрал ребят, у которых он стал лидером.
- Так, Дамир, я пойду на встречу. Если не вернусь, меня нужно будет идти выручать.
На этом они и сговорились, хотя Дамир все равно ворчал, что он хочет идти с Сашей и защитить его в случае чего. Саша не стал спрашивать, что они могут сделать на чужой территории и вдвоем против толпы турков, но Дамир терпеть не мог такие разговоры. Он считал, что они круче всех, и любое предостережение воспринимал в штыки. Говорил, что они не трусы, и всем дадут в морду.
Идти туда Саше нужно было ближе к вечеру, когда уже стемнеет. Они с Дамиром решили, что тот будет сидеть в кафе на соседней улице, и каждые полчаса прогуливаться мимо того самого дома, где у них должна будет произойти встреча, на всякий случай, если что-нибудь случится. Вообще, это было чистое сумасбродство идти в незнакомое место одному, чтобы найти террориста, но Саша почему-то не боялся, у него на опасность был нюх, и тут ему было не страшно, наоборот казалось, что пазл опять сложился, и он правильно делает. Как ни странно, подобное настроение передалось и Дамиру, который тоже обрел душевное равновесие. Он теперь был уверен в себе и повторял, что они всех нагнут.
В разговорах и обсуждениях прошел весь день. Когда на город опустились сумерки, Саша и Дамир вышли на улице, направляясь на назначенную улицу. В ориентировке им указали какой-то низкопробный отель, якобы там рядом с мусорными контейнерами и располагалось место встречи. Веселое там местечко, они с Дамиром как всегда соберут всю местную гопоту, которая их всегда любила. Где они не оказались, обязательно к ним подойдут спросить сигаретку, чтобы потом попытаться отжать материальные ценности. Мало у кого получалось, но тенденция была налицо.
Улица, на которой он оказался, и правда не отличалась чистотой, да и освящение тут было не ахти, фонари тускло горели, а некоторые из них были побиты. Один столб был вырван с корнем, и Саша даже подивился, обычный человек это явно не мог сделать, разве что великан. Дамир в это время вроде как сидел в кафе на соседней улице, где он должен был ожидать Сашу, когда тот решит вернуться обратно, ну или наоборот Дамир придет к нему на помощь. Саша боялся, что Дамир решит раньше времени предпринимать активные действия и все испортит. Мало ли что он там подумает и явится в этот дом, чтобы проверить, как там дела у его возлюбленного.
Впрочем, на досужие размышления времени не было, потому что в окне на втором этаже вдруг начал гаснуть и зажигаться свет. Саша понял, что ему туда, и ему стало немного не по себе. Когда он сюда шел, старался не думать, что его ждет в этом месте. Он никогда особо не отличался инстинктом самосохранения, вечно везде лез, пока не получал по голове, но сейчас он испытал страх, когда наблюдал, как кто-то подает ему знаки, которые он прочитать не мог. С азбукой Морзе он знаком был слабо, но это была точно она. Зато он подумал, что скорее всего его просто сюда приглашают.
Дом был полуразрушенный. Тут явно давно никто не жил, стены были в пятнах плесени, а когда он шел по лестнице, заметил внизу крысу и передернулся от отвращения. Под ногами что-то подозрительно хрустело, но Саша вниз не смотрел, в голове упорно виделось, что здесь убивали людей, а он идет по их праху. Глупости это конечно были, потому что скорее всего это была банальная пыль и осыпающаяся со стен штукатурка.
По его прикидкам именно из квартиры ему подавались знаки. Саша остановился рядом с дверью и прислушался. Там было удивительно тихо, словно никого там не было. Потом появилось ощущение, что с другой стороны двери кто-то тоже прислушивается к тому, что происходит в коридоре. Сердце сильно забилось, но Саша толкнул перед собой дверь и вошел в квартиру. С другой стороны никого не оказалось, зато Саша хорошо понял, в какую именно комнату ему надо. Ему виделась человеческая тень, которая сидела неподвижно, явно дожидаясь его.
В одной из комнат на стуле сидел мужчина европейской внешности, только национальность Саша с трудом мог определить. Лицо у этого человека было неприятное, на нем лежала печать жестокости. Глаза у него были сощурены, а линия рта превратилась в полоску. Взгляд у него был холодный и цепкий. Как только Саша вошел в комнату, он смерил его насмешливым взглядом, который Саше не понравился. Из-за молодости его вечно считали щенком, который ничего не понимает в жизни.
- Так это ты значит тот самый революционер? – с издевкой спросил мужчина на английском языке. Саша все понял, перед тем, как ехать сюда, он специально его учил, хотя у него было плохо всегда с языками. Англичанка говорила, что с удовольствием бы поставила ему тройку, но приходится тянуть на пятерку, потому что он сиротка и директор сказал его пожалеть. Саша помнил, как унизительно это было слышать.
Лесков вечно говорил, что не надо судить книжку по обложке. Эта фраза Саше вспомнилась, когда он смотрел на этого человека. Было интересно узнать, кто же он такой, хотя в голову ничего хорошего не приходило. В глазах этого человека горел фанатичный огонь, и Саше даже стало не по себе. Этот мужчина смотрел на него презрительно, и Саша отлично понимал, что он для него всего лишь пушечное мясо. Все эти Поповы, сильные мира сего, лишь используют других людей в своих гениальных планах якобы не пользу человечеству, стране, или какие они там красивые слова говорят. Саша им никогда не верил, но его заставили подчиняться Попову, которого он ненавидел и желал ему сдохнуть. Если в начале путешествия он Попова воспринимал неизбежным злом, то теперь Саша ловил себя на мысли, что готов вцепиться уроду в горло. Два года скитаний убили в нем моральные нормы и патриотизм, и это он ещё не знал, что его ждет впереди.
Сейчас Саша мечтал поскорее закончить с этим заданием и вернуться домой. Оказывается, он соскучился по Фанагории, хотя два года назад мечтал оттуда сбежать подальше. Сентиментальность в себе он старался давить, да и вообще мир большой, зачем возвращаться туда, откуда все началось. Прошлое надо забывать, смотреть вперед без страха и постараться устроить свою жизнь. Тем более, впервые за все время у него появился человек, который его искренне любил и залечил все раны. Может, Дамир иногда и вел себя раздражающе, его преданность искупала недостатки воспитания. К тому же, Саша планировал его ещё обтесать, чеченец быстро учился новому, и кто знает, может он ещё превзойдет своего учителя.
- Да, я, - уверенно кивнул Саша. С такими людьми вроде этого террориста всегда надо вести себя чуть нагловато, так они будут думать, что ты не слабак и не захотят на тебе самоутвердиться. Саша знал, что чуть покажешь слабину, сожрут, пусть тебе и рассказывали до этого, какие вы лучшие друзья. Жизнь – вообще жестокая штука, как говаривали некоторые его знакомые, и нужно выживать, чего бы это не стоило.
Незнакомец насмешливо покосился на Сашу, у него на лице было написано, что он думает по его поводу. Впрочем, это отличный способ сбить оппонента с толку. Сашка правда не пальцем деланный тоже, за два года многому научился.
- Да, плохо у вас с настоящими мужчинами, раз ты смог стать лидером подпольной организации, - издевательски процедил мужчина, и Саше захотелось дать ему в глаз. Каждый урод в его жизни обязательно хотел показать, насколько он крут и сообщал Саше, что он думает по его поводу.
- Зато у вас, я вижу, лучше намного, раз даже не можете толком информатора отследить, - кинул в ответ Саша. Сколько Саша работает с Асадом, вечно у них какое-то раздолбайство. Как их ещё не поймали, он и сам удивлялся. Разве что те, кто пытались их уничтожить, сами интеллектом не отличались. Впрочем, в эти шпионские игры лезть лучше не стоит, голову потеряешь, Саша удивительным образом везло, что он жив. Он затеял опасную игру.
Мужчина даже не разозлился, только вдруг рассмеялся. Саша был немного уязвлен, он терпеть не мог, когда кто-то начинал воспринимать его молокососом. Может, опыта в террористической деятельности у него не было, но что-то он понимал инстинктивно и ни разу ещё не ошибался. Может, поэтому они с Дамиром до сих пор и живы. Оставался правда все равно самый важный вопрос, что он будет говорить Асаду, и как притащит его к Попову. Мало его найти, нужно же до конца довести это дело, а потом сбегать от террористов, которые могут найти его везде, а потом убить. Но раз уже ввязался в это дело, нужно идти по этой дороге, которую он сам выбрал. Иногда он ловил себя на мысли, что не смотря на все свое нытье, как ему надоело, он получал истинный кайф от того, что происходило. Словно это была та настоящая жизнь, о которой он давно мечтал.
- Щенок, - осклабился террорист, - Впрочем, я рад, что наше дело живо и находит отклик в таких как ты!
Саша на это промолчал, а глаза у этого мужчины мечтательно заблестели. Может быть, он тоже мечтал построить новый дивный мир, и у него перед глазами мелькали идиллические картинки. Вид у него был почти безумный, и Саша подумал, что фанатики на самом деле по-своему привлекательны. Зациклившись на одной идеи, они рано или поздно её реализуют, пусть даже это «убить всех человеков». Саша и сам был таким, только он ненавидел любую религию, а ему хотелось свободы, той самой настоящей свободы, когда ты можешь послать в жопу всех хозяев жизни и показать им средний палец. Ведь первое правое правило «Гражданской обороны» - никаких правил. Заветы прошлого Саша помнил и чтил, хоть и завела его дорога в страну с абсолютно чуждой ему культурой. Когда-нибудь он тоже реализует свою программу и все те идеи, о которых он говорил.
- Так что там с встречей? – решил брать быка за рога Саша. Хотелось уже встретиться с Асадом и завершить миссию.
- Куда ты спешишь? Асад обязательно поговорит с тобой, не волнуйся, а теперь можешь идти, - почти доброжелательно сказал мужчина. Вообще, ему это жутко не шло, уж слишком характерная у него была физиономия, абсолютно бандитская. Когда он хотел быть любезным, черты лица будто искажались.
- Я хочу служить ему, - заметил Саша, - Как вас зовут?
Конечно же, никто среди этих людей не скажет свое настоящее имя, Саша даже не сомневался. Зато псевдоним может многое рассказать, если обратиться к нужным людям, которые смогут его расшифровать.
- Мало ли что хочешь, а зовусь я Костоправом.
С этим прозвищем Саша знаком не был, но по нему можно было догадаться, что ничего хорошего не ждет тех, кто с ним связался. По спине даже прошел холодок, Костоправ вызывал не слишком приятные ассоциации. Попов рассказывал Саше, что иногда делают с поштрафившимися на Ближнем Востоке, и он сам в это ввязался, все пафосно говорил, что хочет умереть. И вот смерть ходит каждый день рядом, она ожидает его за каждым углом, и она может быть очень мучительной.
- Приятно познакомиться, - ядовито заметил Сашка, но мужчину этого вряд ли что могло пронять. Таких, как Саша щенков, он убивал пачками.
- Мне тоже, - ухмыльнулся он, - Короче, можешь идти пока, а мы будем думать.
- В смысле? – осведомился Саша. Он был разочарован. Когда его сюда позвали, Саша надеялся, что ему все-таки удастся выйти на Асада, но опять их встречу откладывает. Риторический вопрос, когда же это все закончится.
- Как у вас там на Западе? Несколько этапов собеседования. Считай, что сегодня у тебя самый первый. Или ты думаешь, у нас тут все так просто?
Саша скривился, но понял, что спорить было бесполезно. Из общения с такими людьми он вынес только одно – пытаться их переубедить бесполезно, они считают себя умнее, сильнее и думают, что вправе решать за себя. Все, что нужно делать – это становиться сильнее, а потом просто их уничтожить. И Саша знал, что обязательно это сделает потом, когда все закончится. Лично подправит кости этому улыбающемуся мудаку.
Спиной он к нему старался не поворачиваться, вышел из квартиры и все боялся нападения со спины. В квартире он наверняка ещё кто-то был, и если бы они захотели, убили бы его прямо там. По лестнице он спускался, постоянно оборачиваясь, каждый звук отдавался в голове, и Саша боялся, что сейчас они отправятся за ним и попытаются напасть. Каждый нерв был на пределе, хотелось сломя голову бежать отсюда подальше, но Саша медленно шел к выходу отсюда
На улице он пытался отдышаться, сильно билось сердце и не хватало воздуха. Саша даже прислонился к стене дома и заодно мельком оглянул окрестности. В этой части города было темно, фонари еле горели, и метро на сто ничего видно не было. Зато неоновыми вывесками светился третьесортный отель, по некоторым сведениям здесь останавливались туристы из разных стран, которые приехали на отдых. Саша не знал, кто там может вообще отдыхать, ибо даже снаружи он выглядел ужасно, а ведь кто-то за это деньги платит.
Минут десять он так стоял, и все боялся, что сейчас из темноты на него кто-то выскочит. Сознание рисовало странные картины, потом Саша рассудил, что у страха глаза велики, и что такому авантюристу как он давно привыкнуть к тому, что убить его могут в любой момент, если захотят. Пока что он был жив, значит это кому-то было нужно. Вот потом неизвестно, чем закончится, когда Саша таки притащит Асада. Что-то подсказывало ему, что лично для него ничего хорошего не будет, хоть Попов и говорил, что Сашу чуть ли не слава героя ждет. Бессонов идиотом не был и понимал, что лишние свидетели мало, кому нужны. Только поздно пить боржоми, теперь даже сбежать нельзя, достанут ведь отовсюду.
Потом все-таки заметил движение где-то рядом, за ним явно решили отправиться, посмотреть, что он дальше предпримет. Саша даже разглядел, что там за люди, крепкие парни, которые неизвестно, что задумали. Саша нервно осмотрелся по сторонам, здесь был район, в который даже полицейские боялись соваться днем, а ночью тут вообще творилось то, о чем пишут потом в криминальной сводке. Если его решат убить, никто его тела даже не найдет. Да и искать особо некому, кроме Дамира разве, только его скорее всего тоже убьют как лишнего свидетеля.
Идея спасения пришла в тот самый момент, когда к нему направилась веселая компания. Наверняка, их отправил Костоправ, хотя может они просто энтузиасты-активисты. Дожидаться их Саша не стал, хотя в глубине души презирал себя за трусость. У него были странные представления о чести и совести, но сейчас Саша решил спасаться бегством. Отправиться он решил к тому самому отелю, где можно было спрятаться. Место было людное, они просто не захотят там на него напасть, слишком много свидетелей.
Бежал он быстро, вслед ему неслось улюлюканье, но Саша спасал свою шкуру, которая была ему ещё дорога. Он незаметно прошмыгнул в отель, его даже не остановили на входе, зато агрессивную компанию задержали, слишком они были заметные. Саша не стал смотреть, как будут развиваться события, и понесся по территории отеля бегом, чтобы преследователи его не догнали. Конечно, оставаться он тут не планировал, хотя в идеале бы стоило здесь где-нибудь переночевать, а утром отправиться к Дамиру, который наверняка его заждался.
Отель был не совсем пропащий, потому что тут был бассейн и стоящие неподалеку от него шезлонги. Даже в темноте можно было разглядеть, что они очень грязные, зато тут отлично можно было спрятаться, их не было видно с улицы, и попробуй его ещё здесь разглядеть. Они были свалены грудой, и было понятно, что они тут лежат долго. Присев на один из них, Саша отправил Дамиру смс с их условным кодом. Он сообщил ему, что все хорошо, и скоро к нему придет. Вообще, конечно, все было не так радужно, как писал Саша, но лучше так, иначе горячий чеченец придет разбираться сюда и будет только хуже.
Расположился Саша очень удобно, лег на шезлонг и прикрылся зонтиком. Со стороны его совсем не было видно, Саша даже встал и проверил, чтобы никто его не потревожил. После стресса его стало клонить в сон, и он чувствовал, что сейчас просто вырубится. Звуки даже стали неприятно отдаваться в голове, и он стал клевать носом. Конечно, это была не лучшая идея здесь остаться. С другой стороны шезлонги эти стояли в стороне, вроде как запасные что ли, так что вряд ли кто решит ночью сюда прийти, разве что ему не повезет. С такими мыслями Саша там и улегся, подтянул колени к груди и обнял себя за плечи. Ночью было холодно, так что он мог замерзнуть. В дрему он провалился мгновенно, организм требовал отдыха и заставил своего хозяина забыть обо всех опасностях мира. Если его здесь найдут, ему не поздоровится.
Разбудил его женский голос, который сквозь дрему показался ему очень знакомым. Саша открыл глаза и вспомнил, что он нелегально спит в отеле, а ещё за ним идет охота. Сколько он так спал, было неизвестно, но пока что он был жив, и никто его даже не убил, что было странно. Видимо, эту компанию таки не пустили в отель, и они не обыскивают это место в его поисках. Саша про себя порадовался, что ему опять повезло, в последнее время это случалось слишком часто. Потом его ждет расплата: так всегда бывает, когда все идет хорошо.
- Дима, я так тебя люблю, - услышал он пьяный женский голос. От упоминания этого имени Саша вздрогнул, ибо сразу полезли в голову воспоминания. Сейчас явно было не до того, чтобы грустить по своей несчастной любви, более глупого занятия нельзя было придумать. И да, это же русские туристы, надо же какая встреча, даже здесь они смогли его достать. Саша не очень был рад видеть соотечественников, с некоторых пор он их не любил. Хотя, тут вопрос философский, у Саши была мизантропия, поэтому все люди в независимости от полы, раса и национальности вызывали у него неприязнь.
Про себя Саша выругался, что эта мадам его разбудила. Слова она сказала так отчетливо, что Саша подумал, что они стоят чуть ли не рядом с тем местом, где он устроился. Не хватало ещё, чтобы они сюда пришли и, не дай бог, начали бы предаваться плотской страсти у него на глазах. Кто знает эти любовные парочки, с них станется. Он осторожно выглянул из своего укрытия и обалдел, даже голова закружилась, и Саша побелевшими пальцами вцепился в шезлонг, чтобы не упасть.
Он все-таки ошибся, парочка от него была далеко, и они явно собирались уйти восвояси. Только женщина вовсю висла на шее мужчины и все лезла целоваться. И этим мужчиной был Дмитрий Лесков собственной персоной, который держал за талию Аньку Петрову, их общую знакомую, ту самую, что бегала за Димой лет с четырнадцати. Лесков познакомился с ней в санатории, куда ездил отдыхать, и с тех самых по Анька от него не отставала. И вот они стоят почти рядом с ним и страстно обнимаются, словно никого кроме них нет на этом свете.
Поначалу Саша даже подумал, что у него глюки, мало ли на почве стресса что привидится, он на всякий случай даже ущипнул себя, как там советуют умные книжки. Потом понял, что это ему не кажется, и что это действительно Лесков, и что он его правда видел тогда в городе. Вопрос только, что он тут делает, оставался открытым. Саша не очень это понравилось, а ещё в голову мгновенно ударили злость и отчаяние. Он во все глаза смотрел, как Дима обнимается с Анькой, как она шепчет ему какие-то слова, и чувствовал, как в душе поселяются горечь и отчаяние.
Все эти два года он вспоминал Лескова, свою несчастную любовь, думал о нем, иногда оптимистично надеялся, что сможет вернуться к Диме, попробует по-настоящему завоевать его любовь, по-взрослому, расскажет, что он к нему чувствует. Под конец это превратилось в навязчивую идею, а ещё было огромное чувство вины перед Дамиром, который был в него влюблен по уши, и Саша не мог его бросить. И все равно он на что-то надеялся. Сердцу и правда не прикажешь, как пишут ванильные паблики, которые читает Дамир. С Димой слишком много связано, свои первые мечты он поверял Лескову, который всегда в него верил. И все это закончилось тем, что они расстались. И он в этом тоже виноват. А теперь он наблюдает, как Дима целуется с Анькой, которая все-таки добилась своего, сучка. Саша про себя злорадно отметил, что она сильно пополнела и выглядела не очень, хоть какое-то утешение.
За их игрищами Саша наблюдал целую вечность, это был чистейший воды мазохизм. Было очень больно, будто ему в районе сердце засунули нож и провернули несколько раз. Саша правда никогда с таким не сталкивался, но именно такое сравнение ему в голову и пришло. Наверное, также невыносимо, когда такое видишь. Какой же он идиот все-таки. Да с самого начала дружбы было понятно, что Диме нужна была девушка, а с Сашей он спал только потому, что не было рядом другого, более подходящего варианта. Трахаться-то хочется, а рядом друг, который готов на все, лишь бы его не бросали, его можно использовать по назначению, а потом искать свою настоящую гетеросексуальную любовь. Вот он и нашел в виде Аньки. Саша бросил на женщину ненавидящий взгляд, чувствуя, как внутри поднимается что-то темное и неприятное, сейчас он был готов на любой поступок.. Он бы убил её, если бы мог, дрянь.
Хотя, в чем Анька-то виновата. Она-то наверняка даже не в курсе, что её дорогой муж или кто он ей там, трахал своего лучшего друга. Интересно было бы посмотреть на её рожу, если бы она вдруг об этом узнала. Насколько Саша знал, Анька была ещё той ханжой и наверняка гомофобкой. Впрочем, это уже проблемы Димы, пусть сам с ней разбирается. Сам он ничего никому говорить не будет, он исчез из жизни Лескова, словно его и не было. Дима не выглядит несчастным, значит ему с ней хорошо, можно только порадоваться за бывшего лучшего друга, который наконец обрел свое счастье, чего не скажешь о самом Саше. Уж лучше бы он попал в лапу соратникам Асада, не было бы так паршиво, честное слово. Ведь его тело – это ещё не он, его можно терзать, но внутри ты все равно остаешься собой, чтобы не случилось. А вот когда уничтожают твою личность – это намного больнее.
Дима и Анька удалились на порядочное расстояние, когда Саша решил выйти из своего укрытия. Его они, конечно, не заметили, и Саша был рад, хотя ему конечно же хотелось бы посмотреть на рожу Лескова, когда он появился бы перед ним, как будто из могилы воскрес. Раньше он бы так и сделал, теперь было слишком тошно, он бы может вообще разрыдался прямо перед ним, и это было бы полное унижение, после которого только утопиться. Хватит с него страданий, честное слово, пора уже забыть Лескова и попытаться жить своей жизнью. Только бесполезно это, когда Дима исчез из его жизни, будто Гильбо всю душу сожрал, оставив маленький кусочек только, чтобы совсем не сдохнуть. И все равно, получается, как только Саша уехал, Дима сразу же нашел себе девушку, и это не смотря на все клятвы любви, которые он ему тогда говорил в аэропорту, что он его дождется. Ага, как же, сразу же побежал к Аньке, только бы быть не мерзким пидарасом. Интересно, не обвиняет ли он его в том, что стал геем? А то может это Саша развратил его, или что там говорят исправившиеся гетеросексуалы.
Больно так, больно. Хотелось причинить себе боль, побиться головой об стену, только бы заглушить эти чертовы душевные страдания от того, что Лесков теперь точно никогда не будет с ним. Он пытался воскреснуть, но у него не получилось, потому его все равно никто не ждет в Фанагории, а значит он будет вечным странником. Повинуясь какому-то неведомому чувству, Саша достал из кармана паспорт, где лежала их общая фотография, та самая, на которую он смотрел, когда бывало грустно. Он ещё раз взглянул на неё. Тогда, когда была сделана эта фотография, он был счастлив и думал, что так будет всегда, но судьба опять приложила его мордой об стену, чтобы не зазнавался. Именно поэтому нужно уничтожать все то, что привязывает его к прошлому. У него его просто нет, также как и будущего.
Порвать фотографию руку у него не поднялась, поэтому он просто выкинул её. Она упала на землю, и Саша на прощание на неё посмотрел. На ней он улыбался и обнимал Лескова, только того парня больше нет, он умер на Востоке, а Саше надо дальше выполнять задание. В этом и есть его смысл жизни сейчас, а что будет потом, не важно. И лучше бы он умер при его выполнении.
Дома его ждал Дамир. Саша не помнил, как добрел до их квартиры, и ему опять повезло. По дороге ему никто не встретился, хоть совсем рядом с ним мелькали какие-то тени, но напасть на него никто не решился. Довольный Дамир сидел в их квартире, и как только Саша появился на пороге их жилья, тут же бросился обниматься, так что Саше на мгновение стало легче. По крайней мере, он не одинок, хотя Саша никогда бы в жизни не рассказал Дамиру все, что он чувствует сейчас. Чеченец вряд ли бы его понял, а потом бы наверняка заявил, что Сашка просто слабак. Впрочем, Саша предпочитал со своими проблемами справляться сам, ни от кого не зависеть, и никому не раскрываться, так было удобнее. По крайней мере, никто больше не причинит ему боль.
- Персик, на тебе лица нет, - начал беспокоиться Дамир, - Что случилось?
Саша вспомнил, что вообще-то у него был плодотворный разговор со связным, а потом его чуть было не поймали какие-то непонятные товарищи. Но волновало его намного больше то, что он увидел Лескова с Анькой. Осознав это, Саша рассмеялся, в голосе он услышал истерически нотки. Дамир не понимал, что с ним происходит и переспросил.
- Персик, так что там?
Пришлось рассказать, что с ним произошло. Про Лескова, конечно же, Саша даже не упомянул, понимая, что при одном только намеке просто разрыдается, как последняя истеричка. Хорошо ещё, что Дамир с трудом считывал некоторые вербальные знаки, поэтому вряд ли догадается, что сейчас волнует Сашку. Опять вспомнилось, что Лесков бы точно понял, что произошло, в отличии от Дамира. Пришлось напомнить себе, что Лескова в его жизни больше нет, а вот Дамир всегда будет рядом, не смотря ни на что. Уж он-то точно не променяет Сашку на какую-то толстую девушку.
- Так тебя, получается, взяли? – простодушно осведомился Дамир, который не любил все эти интриги, в которых ни бельмеса не понимал. Саша тоже не был гуру разведки, да ещё ему не нравилось, что людей там просто используют, чтобы потом выкинуть, как ненужный мусор. Впрочем, все используют друг друга, даже те, кто говорит, что любит. Так что ему не привыкать, кое-какие люди были правы, что нужно быть готовым к реальной жизни. Но его все равно плохо воспитали, раз у него такая тонкая душевная организация.
- Он сказал, что это первый этап собеседования, - развеселился Саша, - Потом сказал ждать знака, когда меня вызовут.
- А я знаю, что у тебя получится, - восторженно заявил Дамир, - Помнишь, как ты говорил про дивный новый мир? Вот и построим мы!
Да, на него иногда находило По словам некоторых его знакомых, у него становился такой вдохновленный вид, что хоть сейчас на броневик.
- Если выживем, - заметил Саша, - Хотя, это того стоит. Правда, Дамир?
- Я бы умер за тебя, Саня, и за наши идеи. Мы бы стали той самой песчинкой на пути к победе человечества.
Эти слова Саша говорил Дамиру ещё в самом начале знакомства. Глупые и пафосные, и он сам в них верит. В детстве он думал, что умереть за идеалы – самое прекрасное на свете. И со временем убедился, что именно он этого хочет. Живи ярко, умри молодым, об этом говорили ещё до его рождения. И он взял знамя, которое подняли до него. И вместе с Дамиром они действительно выполнят свое предназначение.
- Дамир, трахни меня как можно жестче, - просит он Дамира, подходя к нему ближе. У чеченца мгновенно округляются глаза, но слова эти действуют почти магически. Дамир любит трахаться, и все, чему его научил Саша, ему очень нравится. Это отвечает его дикой необузданной натуре, а сам Саша хочет, чтобы его унизили, забрали ту боль, которую он испытывает. Лучший способ – это причинить ему физические страдания, тогда на мгновение он обретет свой личный рай, который так любят христиане.
- Свяжи, заткни мне рот и трахай, не жалея, - командует он. Дамир послушно кивает и берет в руки бельевые веревки. Сайты не советуют их использовать, но Дамир этого не знает, а Саше хочется, чтобы все было по-настоящему. Тем более, завтра придут чужие люди и смогут сделать с ним много вещей, которые ему не снились в самых страшных снах. Именно поэтому надо готовиться, как говорит про себя Саша. На самом деле ему просто хочется забыться, и чтобы Дамир что-то за него решал.
Дамир на него набрасывается, следует ожесточенная схватка, в ходе которой они борятся почти по-настоящему. Каждый из них старается победить противника, и Саша не собирается вначале сдаваться. Потом он все-таки поддается, более крупный Дамир подминает его под себя, прижимая запястья к постели. Саша поначалу брыкается, пытаясь его скинуть, а потом Дамир его целует в губы, сминая их жестким поцелуем, заодно так прикусывает губы, что Саша даже чувствует вкус крови. Дамиру он платит тем же. Завтра наверняка у них будет распухшие губы, но сегодня можно дать волю своим необузданным страстям, с которыми они совсем не хотят бороться. Они выпускают своих демонов, которые требуют выхода.
Саша выворачивается из-под Дамира, а тот опять наваливается сверху. Теперь Саша лежит на живота, а Дамир связывает ему запястья. Веревки больно впиваются в запястья, но ему это нравится. Дамиру тоже, у него безумный взгляд, который бы испугал любого. Пусть замучает до смерти, пусть трахает, пока не заболит задница, и не распухнут губы. Это почти близко к смерти, о которой он мечтает с детства, с тех пор, как узнал, что на самом деле не должен был рождаться. Просто в один прекрасный день он закончит то, что должна была сделать мать ещё до его появления на свет.
Он бешено сопротивляется, пытаясь развязаться. Дамир спутывает ноги в лодыжках и чуть не получает ногой в глаз. Сашу бесполезно призывать к порядку, это знали все его любовники. Только крепко связанный он мог быть покорным, но сейчас он этого не будет делать. Ситуация его возбуждала, член поднялся ещё, когда они просто боролись, как и у Дамира. Что может быть более возбуждающим, чем то, чем они занимались?
Дамир перевернула его на бок и заткнул рот платком, который нашел в ящике, где лежала его одежда. Саша замычал, пытаясь его выплюнуть, а Дамир перевернул его на бок и коснулся истекающего смазкой члена. Саше на мгновение показалось, что он сейчас кончит. Его слишком возбудило то, чем они занимались. Он сдержался, а Дамир стал довольно грубо терзать его член, заставляя выгибаться, мотать головой, чтобы выплюнуть кляп и пытаться отползти от этих болезненных и возбуждающих движений. Дамир стоял над ним и второй рукой не давал уйти от того, что он с ним сделал.
- Давай, соси!
Дамир схватил его за волосы и подтянул к паху, чтобы ткнуть туда. Потом он вытащил платок изо рта и заставил открыть рот. Саша начал ласкать его член губами и языком, от чего Дамир ещё сильнее в него вцепился. Саша все также лежал на боку и делал минет Дамиру, который сходил от этого с ума. Ему ведь никто никогда такого не делал. Впрочем, за всю жизнь у этого горячего чеченца была всего одна девушка, с которой было один раз. И вот потом в его жизни появился Саша, который разрешал с ним делать все, что Дамир захочет, и от этого у них обоих сносило крышу.
- Хорошая шлюшка, - сказал Дамир, когда кончил ему в рот. Это тоже нравилось Саше, чтобы называли всякими словами, которые прекрасно отражали его суть. Ведь именно так его использовал Лесков, чтобы потом променять на Аньку.
Сперма на вкус была солоновата. Возбуждение накатывало все сильнее и хотелось разрядиться, хоть и не было возможности себя руками там, внизу. Саша застонал, сдерживаясь, хотелось начать умолять дать ему кончить, и чтобы Дамир это обязательно исполнил.
- Что, хорошо тебе? – Дамир опять взял за волосы и заглянул в затуманенные глаза. Вид у Дамира был довольный, и у него опять стояло. Удивительный он человек, только что кончил и опять жаждал вставить ему.
- Да, давай ещё, - срывающимся голосом сказал Сашка, кайфуя от того, что он сейчас лежит связанный, в полной власти Дамира, который может делать с ним все, что захочет. Дополнительным фактором возбуждения было то, что сюда могли прийти люди, которым есть до него дело. Закончилось бы это плохо, и именно поэтому они этим постоянно занимались.
Дамир ударил его по щеке, а потом отпустил волосы. Перевернув его опять на живот, Дамир сел на него сверху, подмяв его под себя. Тяжесть была приятной, вот только эрекция требовала разрядки, это было ужасно мучительно, особенно невозможность двинуться. Член терся о простыню, вызывая ещё большие сладкие муки.
Вставил Дамир грубо, и Саша даже вскрикнул, зато выгнулся навстречу его члену, подняв задницу, глубже насадившись. У Дамира было больше чем у Лескова, и потом будет опять болеть, зато сейчас ему было как никогда классно. В состоянии возбуждения боли он не чувствовал боли, точнее хотелось испытать на себе весь её спектр, понять свои пределы и границы, которые он жаждал расширить.
Дамир трахал его страстно, яростно вбиваясь и дергая его за волосы, заставляя сильнее выгибаться. Саша громко стонал, так что Дамиру даже пришлось заткнуть ему рот ладонью. Перед глазами стояла уже пелена и начали катиться градом слезы, когда Дамир кончил в него и лег сверху.
- Дамир, давай, пожалуйста, - умолял он. Чеченец провел рукой по губам, а потом слез с него и перевернул на спину. Саша мечтал наконец-то кончить и готов был об этом просить Дамира, который тут же схватил его в ладонь. Саша мгновенно выгнулся, толкаясь в его руку. Потом Дамир наклонился над ним и тоже взял в рот его член. Делал он это грубо и напористо, а Саша под ним стонал, мечтая наконец-то разрядиться.
Получилось это у него скоро, он выстрелил спермой ему в рот, а потом бессильно лежал на постели, чувствуя, что не осталось ни эмоций, ни боли, одна только нега. Дамир лег рядом, а Саша постепенно начал приходить в себя. Сразу же почувствовал, как у него затекли руки и ноги, и как они врезаются в плоть. Дамир зато стал его опять целовать, но Саша понял, что второй раунд не выдержит.
- Тебе хорошо было? – уточнил у него Дамир, а Саша заметил.
- Разве не видно, что мне клево?
- Ты странный, Саша.
Осуждения в голосе не было, просто Дамир всегда удивлялся, что им это нравится. Он пытался рассуждать что-то о чести, а потом Саша делился своей философией. Это ведь почти любовь, так зачем стесняться своих желаний? И Дамир с ним соглашался, потому что он тоже слишком давно сдерживался, чтобы быть не собой.
Дамир его развязал, и они лежали в постели, а Саша бездумно рассматривал комнату, в которой они жили. Мыслей совсем не осталось, как и сомнений, все ли они делают правильно Перед ними дорожка, на которую они ступили два года назад. Они жили почти так, как мечтали, а что будет завтра, лучше не думать.
- Знаешь, Дамир, ты был прав, - вдруг сказал Саша, вспомнив о Лескове. Сможет ли он когда-нибудь предать забвению свою первую несчастную любовь, которая доставила ему столько боли?
- В чем? – недоуменно спросил Дамир, который явно засыпал. Время было позднее, да и Саша чувствовал, что его клонит в сон.
- То, что прошлое должно оставаться в прошлом и надо жить настоящим.
- Вот видишь, а ты говорил, что я фигню всякую читаю. А я там эту фразу нашел!
Саша рассмеялся, искренне и очень заразительно, потому что Дамир тоже улыбнулся. И правда, оказывается ванильные паблики – целый кладезь мудрости, надо было слушать Дамира. Лескову он может только пожелать настоящего счастья. Пусть Саше очень больно, но он любит Диму и хочет, чтобы ни смотря ни на что, он нашел то, что искал.

В отель Дима вернулся задумчивый, пытаясь осознать, что с ним произошло. Он видел Саню, это точно был он. Лесков бы узнал своего возлюбленного на расстоянии нескольких километров, они вместе были десять лет. Он изучил его привычки, манеру поведения, да и прошло всего два года, за это время он не мог сильно измениться. «Кажется, я начинаю сходить с ума», - вдруг отстраненно подумал Дима, пытаясь проанализировать все, что с ним произошло. Он приперся на этот дурацкий рынок, потом увидел Саню, который стоял чуть на возвышении и смотрел по сторонам, ещё с ним рядом был смуглый парень восточной внешности. Дима даже на мгновение ощутил приступ ревности, словно тот парень претендует на его лучшего друга. Хотя, Дима перестал Саню про себя так называть, только возлюбленный как в какой-нибудь дешевой мелодраме, которые так любит Анька.
Анька была в номере. Как только Дима там появился, хмурый и мрачный, она тут же на него напустилась с обвинениями во всех смертных грехах. Лесков иногда мрачно шутил, что как в том анекдоте церковь он тоже развалил, по крайней мере с точки зрения Аньки именно так все и выглядело. Он явно был не героем её романа, как она представляла. Вначале она говорила, что влюбилась в него, когда им было четырнадцать лет, так он ей запал в душу. Лесков не понимал, что в нем можно было найти, но для Аньки он был принцем на белом коне. Если бы она ему хотя бы нравилась, это бы польстило. Но единственное, что она у него вызывало – это раздражение. Всю жизнь ему говорили, что нужно быть как все, жениться и завести детей, быть настоящим мужиком. Его отец вкладывал в эту фразу много смысла, который он часто не улавливал. А ещё понимал, насколько он далек от этого идеала. Лоховатый придурок, который не умеет постоять за себя, он всегда таким был, чуть ли не с самой песочницы, когда его били сверстники, а потом над ним издевался Колян. Вечный мальчик для битья.
С такими мыслями Дима и пришел к жене. На лице Аньки была написана крайняя степень призрения, под её взором ты чувствуешь себя тараканом, которого сейчас раздавят тапком.
- Предатель! – тут же заявил она, когда Дима прошел по комнате и сел в кресло. Он чувствовал себя очень усталым и вымотанным, настроение тоже было на нуле. Хотелось то ли застрелиться, то ли повеситься, и конечно же любимая женушка всегда поддержит законного мужа ласковым пенделем. Анька не умела сочувствовать, часто она говорила ему, что настоящие мужчины, которые та самая каменная стена, не плачут. Лесков был чувствительным истеричкой.
- Ты знаешь, что до меня домогались? А ты сбежал и бросил меня с ними! И знаешь кто? Наши новые знакомые!
Дима собирался пропустить мимо ушей высказывания Аньки. Он все равно редко к ним прислушивался, потому что кроме оскорблений он ничего от неё не слышал. На её месте он бы давно с таким неудачником развелся. И в целом он с ней был согласен. Не мужик он, да ещё и пидар, хоть Анька об этом и не знает. Она была ещё той гомофобкой. Как-то она долго доказывала ему, как это мерзко и противоестественно, и с этой женщиной он живет уже несколько лет, да ещё завел с ней двоих детей. Дима, что ты делаешь со своей жизнью? – спрашивал он себя и не находил ответа. Он пошел по пути наименьшего сопротивления, ведь все так живут – с нелюбимыми женами и раздражающими детьми. В юности он говорил, что у него все будет по-другому, что его ждет полная приключений жизнь, но вместо этого депрессия, пустота и тоска, которую ничем не заполнишь, и счастливые воспоминания, как у него был человек, который к нему не вернется. В самые черные минуты отчаяния именно это он говорил себе: что Саня никогда к нему не придет, и с этим надо смириться.
Потом до Димы все-таки дошел смысл фразы, сказанной Анькой. Он удивленно на неё посмотрел, округлив глаза. Если бы у Саши не было такого мерзкого настроения, он бы даже посмеялся, так это было забавно. Почти ирония судьбы, этот мужик твердил ему, что он похож на педика, а сам попытался приклеиться к чужой жене.
- Они мне такую мерзость предлагали, втроем потрахаться, мерзость какая, - Анька скривилась, а потом напустилась опять на него, - Что ты молчишь, идиот?
Сколько себя Дима помнит, его вечно все оскорбляли и обзывали, особенно папа старался, который какими только эпитетами не награждал, и вот теперь эстафета перешла к Аньке, которую эту миссию выполняла ревностно. Вообще, он должен был жену пожелать, мало приятного, когда к тебе пристают. У Димы тем более карма такая, что вечно к нему липли агрессивно настроенные личности, но у Лескова на сегодня закончились моральные силы. К тому же, перед глазами стоял Сашка, которого он все-таки видел сегодня.
- Я тебе очень сочувствую, Аня.
Почему-то эти слова прозвучали издевательски. Дима и сам не ожидал, что у него окажется такая холодная и ироничная интонация. В детстве ему тоже говорили, что он прост высокомерный засранец, поэтому его и бьют, мол сам напрашивается вечно, судьба у него такая.
- Сочувствуешь, говоришь? Да другой бы нормальный мужик пошел бы рожу набил этому козлу.
Да это он завсегда за, правда не факт, что один не отправится в могилу, другой в тюрьму. Дима был совершенно не в настроении, и неизвестно до чего они дойдут в процессе выяснения отношений. Драки с последующим смертоубийством не редки среди собратьев этого мужика. А Диме совершенно не хотелось умирать.
- А как он домогался? – полюбопытствовал Дима. Вообще, знать он этого не хотел, просто вот правда вдруг захотелось пойти и стукнуть его на самодовольной физиономии. Дима бы вложил в этот удар всю свою ненависть к людям и отчаяние, самый лучший способ разрядиться.
- Да не он, а они вместе. Барышня эта ко мне в трусы полезла. Говорит, козел твой муж, а мы тебя утешим.
Дима не верил своим ушам, он даже взгляд поднял и уставился на Аньку, пытаясь переварить услышанное. Надо же, какие духовные нашлись, мужик же геев ненавидит, а сам потворствует такому ужасному разврату. Дима вдруг расхохотался, это было нервное, понимая, что сейчас Анька устроит истерику.
- Что ты смеешься, дурак? – повысила голос Анька, - Ты считаешь это смешным? Правильно говорят, что лечить их надо, если уж убивать негуманно!
- Себе голову полечи, - вырвалось у Димы. Он сильно разозлился на Аньку и почти ненавидел. Хватит с него людей, которые его не ценят и не любят. Захотелось вдруг подать на развод прямо здесь и сейчас. Вообще, изначально это была плохая идея тащиться в эту чертову Турцию, просадив кучу денег и взяв кредит, за который Диме придется расплачиваться ближайшие пять лет, а ведь он и так небогат.
- Ты меня сравниваешь с этими извращенцами? – угрожающе начала Анька, но Димка её уже не слушал и ушел в ванну. Минусы одного номера, что от Аньки даже деться некуда, дома он хоть мог уйти в другую комнату и там сидеть. Или вообще уйти ночевать на диван, где он мог спокойно уснуть и почти быть счастливым. Как мало ему, оказывается, нужно.
В ванной Дима открыл воду на полную мощность и присел на прислонился лбом к кафелю. Хотелось то ли расплакаться, то ли что-нибудь разбить. Дима чувствовал себя истеричкой, но девать отрицательные эмоции куда-нибудь надо было. Не настоящий он мужик, что поделать, свою истинную натуру не скроешь, все равно выползет. И вот ради этого всего он разругался со своим лучшим другом, которые был его светом в окошке? Единственного человека, который его понимал и принимал, а он зачем-то захотел жить как все. «Стать нормальным человеком,» - как язвительно сказал про себя Дима, пародируя своего отца, который в свое время дырку у него в голову проделал, пытаясь сделать из него настоящего мужчину. Эта присказка сидела у него в печенках.
На душе было тоскливо. Дима глазел по сторонам и размышлял о своей жизни. Потом его взгляд упал на рубашку, которую он оставил днем, и в ней лежал его паспорт. И именно там была та самая фотография, к которой Лесков обращался в самые тяжкие для него моменты. Там была частичка вечности, которой у него никогда не будет. Это была их фотография с Саней, которая была сделана в тот самый момент, когда им казалось, что это навсегда. Они лучшие друзья и будут вместе, чтобы не случилось. Но первая ссора тут же их развела, заставила поступится своими клятвами. Они ведь обещали никогда не расставаться, верили в это. Так почему так получилось? Почему они не виделись два года, и Саня даже не дает знака, что он хотя бы жив? Почему люди расходятся и забывают друг о друге?
Дима протянул руку и взял в руки паспорт. На первой странице была его унылая рожа, но Дима пролистал в самый конец, где в обложке была его любимая фотография, где они целовались. Он всегда её носил с собой, чтобы никогда не забывать, что где-то далеко есть его личное счастье. Он бы все отдал, в том числе свою жалкую жизнь, только бы Саня к нему вернулся. И все-таки он Диме привиделся тогда, не он это был, так говорил скептический внутренний голос, а Дима был склонен ему доверять. Он часто утверждал, что случится что-нибудь нехорошее, и оно таки случалось. Дима даже про себя горько усмехнулся. Сейчас он себя почти ненавидел.
Фотографии в паспорте не оказалось, хотя буквально утром она была там. Дима ещё раз пролистал страницы, надеясь на то, что она просто завалилась куда-нибудь. Её там не оказалось, тогда Дима обследовал каждый сантиметр в ванной, чуть было в унитаз не залез, но фотографии нигде не было. На Диму напала паника, что он её где-то потерял, с другой стороны как она вообще могла выпасть из паспорта, если она была закреплена? Разве что только если кто-то вдруг решит её выкинуть.
Дима решительно вышел из ванной. Анька сидела на кровати и что-то читала в телефоне. Вид у неё был раздраженный, он мрачно окинула его взглядом, но Дима и сам был настроен отнюдь не дружелюбно. У него не было сомнений в том, кто это сделал.
- Аня, ты смотрела мой паспорт? – спросил Дима. Глаза у жены забегали, но заискивающий взгляд мгновенно сменился на злобный. У Аньки было всего два мнения: её и неправильное. Она не умела по-другому, идти на компромиссы, договариваться, она просто перла как танк, и он должен был подчиняться ей, или она устраивала истерики.
- А что? – осведомилась Анька. Дима сразу все понял. Потом взгляд его переместился на корзину, стоящую около окна. Дима подошел к ней и взглянул в кучу мусора. А потом увидел обрывки, которые когда-то были фотографией его и Сани. Дима почувствовал себя так, будто ему ножом по сердцу резанули, так это было неприятно и больно.
- Ты порвала фотографию! – только и мог сказать Дима. Он поднял голову и уставился на жену. Теперь на лице застыло выражение крайней степени неприязни, она с отвращением на него смотрела. И почему к нему все так относятся? Что он не так делает? Дима задавался этим вопросом ещё с юности, даже спрашивал у Сани, который потом его бросил. Он ведь никогда не хотел, чтобы так получилось. Он и Саню хотел любить, да и плевать ему на женщин на самом деле было. Он никогда их не любил, ему прежде всего Саня был дорог, потому что он единственный в мире человек, который был ему важен. Без шуток, Дима бы за него жизнь отдал, если бы можно было.
- Да, порвала, - повысила голос Анька, - Потому что ты там с этим своим целовался. Совсем с ума сошел, такое с собой таскать в паспорте. Знаешь, я начинаю подозревать, что ты действительно педик.
Дима был взбешен. Он взял обрывки фотографии, думая, что соберет их. Его злило, что Анька какого-то черта ему и в паспорт влезла, почти что в душу. Это просто выворачивало наизнанку, хотелось даже её ударить, хоть он никогда бы до этого не опустился.
- Дура! – вдруг заорал Дима, - Просто дура!
Не разбирая дороги, Дима вышел вон из комнаты, чувствуя, что ещё немного, и он просто взорвется, и тогда всем будет плохо. Хороший у него отдых, ничего не скажешь. Решил порадовать жену и найти Саню, в результате разругался с ней вдрызг. Впрочем, Дима не особо жалел. Анька что-то крикнула ему вслед, но он уже не прислушивался. Она просто ничего не понимает и даже не пытается хотя бы войти в его положение. Все люди в его жизни только так делали. И он тоже идиот, что вечно велся на эту дрянь. Ведь сейчас он мог быть с Саней, быть счастливым, тратить лучшие годы своей жизни на того человека, которого он действительно любил.
На улице было темно, когда Дима вышел из отеля. Дневная жара ещё не спала, но Лесков все равно почувствовал себя лучше, потому что в номере он просто бы не смог уже находиться. Убил бы или Аньку, или себя, потому что это было просто невыносимо больно то, что творилось в его жизни. Даже мелькнула мысль, что нужно бы это все закончить, потом он себя одернул. Ведь Саня обещал к нему вернуться, и тогда он разведется с Анькой и уйдет к нему.
Только опять появился этот внутренний голос, который к тому же говорил голосом его отца, который на него орал. Сколько себя Дима помнил, тот только так с ним разговаривал. Никогда они не общались, как нормальные отец с сыном, папа никогда не спрашивал мнение Димы о чем-то. Если он открывал рот, чтобы что-то сказать, его тут же затыкали, говорили, что просто не может иметь своего мнения, потому что малолетний идиот. Вот он таким и вырос.
Дима чувствовал себя очень одиноким. В этом огромном мире не было ни одного человека, которому он был нужен. Он присел рядом с шезлонгами, которые стояли чуть поодаль от отеля. Тут можно было легко спрятаться от всех, что Дима и сделал. Заодно можно было подумать о себе, и честно говоря мысли эти были отнюдь не радостные. Дима понимал, что спускает свою жизнь в унитаз, но чувствовал, что слишком слаб, чтобы что-то изменить. Он начал раскладывать в голове безумный пасьянс, который никак не сходился. Заодно он пытался сложить обрывки фотографии. Анька, дрянь такая, мало того, что порвала, так ещё смяла. Дима разложил на коленях обрывки, чувствуя, как на глазах появляются слезы. Совсем не по-мужски плакать из-за такой ерунды, как сказал бы его отец, но Диме было так больно, что жена в очередной раз надругалась над его чувствами, наплевала на них.
Саню она никогда не любила, понятно, что чувствовала, что их связывает что-то большее, чем просто дружба. Дима и сам это понимал, только никогда бы не признался, потому что настоящие мужчины никогда не показывают своих чувств. Ну вот и доигрались, Дима женился на нелюбимой женщине, а Саня отправился в неизвестность. Дима до сих пор с ужасом вспоминал слова Сани, что он едет умирать. Тоха потом ему сказал, что Саня просто разводил ненужный пафос, и что не нужно было его пускать просто. А Дима не понимал, как он это мог сделать. Он на все тогда готов был, а Саня просто уперся и решил сделать по-своему, на него наплевав.
Лица на фотографии почти не пострадали, на фотографии они целовались, и Дима вспоминал то, что он чувствовал при этом. Какие у него были мягкие губы, его запах и такое теплое и живое тело совсем рядом. Как он сходил по нему с ума ещё в школе, мечтая только об одном – только коснуться его. Потом они робко целовались, делая вид, что это просто такой прикол, чтобы позлить взрослых. Дима обнимал его, и ему это нравилось. Ему хотелось пойти дальше, и он очень боялся, что Саня его оттолкнет. Они стали спать ещё в школе, тайком прятались от всех в тайной комнате. Колян ещё все спрашивал у них, куда они вечно ходят. Конечно же, все подозревали, но Дима даже на подобное предположение просто обижался. Они ведь лучшие друзья. Ага, лучшие друзья, которые спят друг с другом. Такая вот настоящая крепкая мужская дружба. Даже смешно вспоминать, какие он отговорки придумывал. Пидар он, сразу это было понятно, как сказал бы его папашка. Хотя, другие мальчишки ему никогда не нравились, впрочем как и девочки. Он вообще всегда был странным все-таки. Единственный мальчишка, который вызывал его восторг, возбуждение и любовь был Саня, только он бы никогда в этом себе не признался. Лучший друг – это в обществе не порицается, а вот любовник уже считается позором. Только какое ему дело до этого чертового общества? Он готов быть пойти против устоев и норм, только бы Саня был с ним рядом.
Так Дима и сидел над разорванной фотографией, не замечая ничего вокруг. Рядом прошла какая-то компания. Они громко смеялись и говорили на неизвестном языке. Дима не обратил на них внимания, был весь в своих раздумьях. А ведь ему придется отсюда уйти, опять разговаривать с Анькой, которая напустится на него с оскорблениями. Возможно, она поняла, что он действительно педик и теперь расскажет это отцу, который его просто убьет. Впрочем, папа за последнее время здорово сдал и постарел. Он начал какой-то бизнес, о подробностях которого даже не распространялся. Дима старался не лезть и вообще поменьше общаться с родителями. Опять начнется старая песня, какой же он неудачник и даже на семью не может заработать. Интересно, как у него там получается с детьми-то общаться?
Мысли у Димы перешли на гипотетический развод. Он собирался разойтись с Анькой, чего бы это ему не стоило. Даже если она отберет у него квартиру и детей. Даже если Саня не вернется, лучше уж жить одному, хоть и очень тоскливо. Он даже готов один воспитывать мальчишек, которых собирался забрать. Не то чтобы Дима так уж любил их, но в нем было сильно чувство ответственности. Он не хотел быть похожим на своего отца и раз уже он привел в мир двух человек, то должен о них позаботиться. А с их матерью он жить не может и не хочет.
Склеить фотографию, видимо, не получится. Дима с сожалением собрал обрывки и сложил их обратно в паспорт, выбросить просто рука не поднималась. Он же не Анька, которая вот так просто решала за него, что он должен оставить, а что нет. Он её вещи никогда не трогал, да и попробовал бы он, сразу бы на крик перешла. Дима вздохнул и посмотрел наверх, там, где светили звезды. Они были его сейчас настоящими и верными друзьями, словно говорили ему, что все образуется, а даже если нет, то это не имеет значение. Наверное, когда живешь миллионы лет, проблемы людей кажутся глупыми.
Подул ветерок, и Дима с наслаждением подставил ему разгоряченное лицо. Уходить отсюда не хотелось, он бы всю ночь здесь просидел и подумал о вечности, так уж тут было хорошо. В последнее время счастлив он был только в одиночестве, никто его не трогал, никто не нудил под ухом, какой он плохой отец и муж. И зачем тогда было за него идти замуж? Дима много раз задавал вопрос Аньке, но она сразу же переводила тему. Как-то она сказала, что любит его. Дима только пожал плечами. Разве можно так относиться к тому, без кого жить не можешь? Когда Саня вернется, Дима сделает все, чтобы он никогда даже не думал уйти от него. Саня бы пошутил, что не прочь, чтобы он привязал его к кровати и никуда не пускал. Дима только про себя улыбнулся. Ему очень не хватало юмора Сани.
- Саня, где ты? – задал вопрос в пустоту Лесков. Это было спонтанное действие, до этого ему хотелось кричать от боли потому, что он так соскучился по нему, а тот даже его не слышит, - Ты ведь вернешься ко мне?
Никого не было рядом, никто не скажет ему, что он ведет себя как идиот, поэтому на мгновение он может быть собой. Слабым, грустным и никому не нужным. Саня далеко от него, и ему уже кажется, что он здесь. Он просто сходит с ума на почве любви к нему. Как с тринадцати лет он на нем зациклился, так с тех пор и не отпускает, пусть даже он пытался жить обычной жизнью среднестатистического человека, у которого есть жена, дети и работа. Но Саня давно стал его навязчивой идеей, он каждый день о нем вспоминал и даже вел внутренний диалог. Похоже, он правда сошел с ума.
Дима не слишком верил в знаки судьбы. Он всегда был реалистом и материалистом, не признающим лженауку. Когда кто-нибудь рядом начинал рассказывать про инопланетиан и призраков, Дима смеялся. Он не воспринимал всерьез эзотерику и прочую мистику. Но когда рядом был Саня, Дима замечал некоторые странности, которые он не мог объяснить. Рядом с его другом сгущались тени, которые протягивали к нему свои руки. :Ему так часто снилось в ночь с четверга на пятницу, когда сны сбываются. Темнота вокруг них шептала, что нужно шагнуть вперед и тогда ты окажешься в раю. И Диме так хотелось спасти его от того, что их ждет. Но он не сумел этого сделать, поэтому ему только оставалось ждать. Это самое страшное, что можно придумать и разъедает душу как кислота. «Я так хочу, чтобы ты вернулся, Саня,»- говорил он во сне, когда опять встречался с теми, кто пытался их заманить в другую вселенную.
Ветер иногда приносит вести. Он дул все сильнее, и Дима бездумно наблюдал, как он гоняет мусор. Обрывки бумаги, упаковка от покупок – вся дрянь, которую распространяют вокруг себя люди, когда приходят куда-то. В юности Дима часто бывал в лесах и часто натыкался на остатки от стоянки людей. Свиньи самые настоящие. Колян, их приятель, тоже иногда вел себя как варвар, постоянно все разбрасывал. Дима наблюдал за тем, как летают бумажки, пока они не начали подбираться к нему ближе. Он только хотел уйти, как все-таки одна из них прилетела и попала ему в лицо. Дима с отвращением отлепил её от себя, захотелось сразу же помыться, потому что неизвестно, где она вообще летала и какие там биологические вещества на ней.
Дима хотел было уже выкинуть то, что ему принесло, как обомлел. Это была та самая фотография, которую сегодня порвала Анька. Дима даже на мгновение зажмурился, потому что понял, что похоже у него окончательно уехала крыша. Откуда здесь эта фотография? Дима на всякий случай достал свой паспорт и посмотрел. Разорванная фотка была там, а вот рядом совсем была она же целая. Дима ещё раз посмотрел на неё, пытаясь понять, откуда она вообще взялась. Может ему уже кажется? Дима ещё раз помотал головой, но она никуда не исчезла. Дима провел пальцем по гладкой поверхности, пытаясь таким образом на мгновение приблизиться к Сане.
Неужели Саня все-таки дал знак? Дима повертел головой по сторонам, словно надеясь, что каким-то образом Саня окажется здесь. Вокруг не было ни души, словно он остался один на свете. Дима передернул плечами и ещё раз посмотрел на подарок судьбы, именно так он называл то, что принес ветер. Может, таким образом Саня дал знак? И на одно отчаянное мгновение Дима поверил. Что Саня совсем рядом, и однажды он вернется к нему. Все это выглядело и звучало бредово, но Диме опять захотелось поверить, что все у него получится. И что не нужно предавать себя, и опять настанет тот момент, когда каждый день будет иметь смысл.
Вернулся Дима уже за полночь. Когда он вошел в номер, это первое бросилось ему в глаза. На часах была половина первого, но Анька ещё не спала и даже не взглянула на него, когда Дима вернулся. Лесков про себя выдохнул, на сегодня хватит выяснения отношений, он просто устал, а Анька его просто раздражала. И лучше всего с ней просто не общаться.
Зато Дима воспрял духом, эта прогулка в одиночестве на миг вселила в него надежду на лучшее. Он вспоминал, что видел Саню, а фотография теперь лежала у него опять в паспорте, и он убьет Аньку, если она посмеет до неё дотронуться. Почему-то хотелось верить, что Саня дал знак, и что в скором времени Дима его дождется обратно домой, в Фанагорию. Место, где они родились и где встретились, потому что искали друг друга всю жизнь. Дима даже заулыбался, и это заметила Анька, которая вдруг поинтересовалась.
- Где ты был?
Сказано это было почти ласково, что для Аньки было удивительно. После свадьбы она общалась с ним исключительно командами. Принеси, подай, пошел на фиг. Ей только плетки в руке не хватало, причем Дима был совсем не против таких игр. Он даже готов был что угодно подставить, только бы ему не трахали мозг. Анька умела должным образом провести пенецетрацию так, что потом хотелось пойти повеситься. Дима мрачно на неё покосился, думая, что же ей сказать. Все равно бы она не поняла некоторых вещей. Он пытался ей рассказывать о том, что представляла его жизнь, когда они были вместе с Саней. Ролевиков она считала инфантильными идиотами, книжки особо не любила читать, общаться с ней было скучно. А ведь Дима мог найти девчонку поумнее и поинтереснее, хоть поговорить с ней можно было. Хотя, больше всего Диме хотелось остаться с Саней, с которым можно было обсудить все на свете. А потом также сладко потрахаться, когда сносит крышу и уходят любые запреты
- Гулял, - коротко ответил Дима. Вообще, краткость этой фразы не спасла бы его от очередного сеанса мозгового секса, но Дима надеялся, что в этот раз пронесет. Анька на это ничего не ответила, и Дима решил было, что опасность миновала. Он прошел к их кровати, собираясь отвернуться от Аньки и немного поспать. Он начал раздеваться, как вдруг рядом с ним оказалась Анька. Дима сразу же отодвинулся подальше, но она вдруг полезла его целовать. Первым импульсом было оттолкнуть её и утереться, потому что после того, как он вспоминал Саню, подобное казалось ему изменой. Конечно, Саня тоже не был ангелом. После того, как они поссорились, Саня ходил по гей-клубам, где снимал каких-то неприятных субъектов и спал с ними. Некоторые из них пытались его избить, и тогда Дима спешил на помощь, ибо никто не имел права к нему дотрагиваться. Но Дима ему и это простил, только бы он никуда не уезжал. Но он все сделал по-своему, свалил от него.
- Дима, а мы ведь за все время даже супружеский долг не выполняли, - ангельским голосом сказал Анька, и Дима от неё шарахнулся. Секс с Анькой он не любил, по понятным причинам. Его в принципе она не привлекала в этом плане, и когда они все-таки спали вместе, Дима представлял всегда Саню, тогда у него по крайней мере вставало. Он вспоминал его податливое тело, как он вел рукой по его коже, вдыхал запах и сжимал его в руках. Он целовал его мягкие губы, касался его в запретных местах, а потом входил в него. Внутри он был горячим и узким, и Диме при одном только воспоминании об этом, приливала кровь к низу живота.
С Анькой все было по-другому. Она была зажата и закомплексована. Одно только предложение сменить позу вызывало у неё целую истерику. Она говорила, что он считает её шлюхой, раз предлагает такие мерзкие вещи. Дима только на это усмехался, вначале он пытался её переубедить и раскрепостить, потом понял, что это бесполезно. Она замкнулась в своем узколобом мире и не видела ничего вокруг. Лучше всего было оставить её в покое. Заниматься сексом с ней совсем не хотелось, Дима был рад, когда они ругались, и тогда она заявляла, что секса сегодня не будет. Как будто бы он сам просил об этом. Как понял Дима, Анька почему-то считала, что всем мужчинам это нужно, и ради сохранения семьи надо терпеть. Похоже, ей самой не нравилось, а что-то менять она не хотела.
- Я не очень хочу, - честно ответил ей Дима, надеясь, что она не предпримет решительных действий. Он был не в настроении, да и у него банально не будет эрекции. Женское тело не вызывало возбуждения, впрочем мужское тоже, единственный для него желанный человек бросил его и уехал от него далеко.
- Что значит ты не хочешь? Я что такая страшная?
Дима назло окинул её оценивающим взглядом, зная, как ей это бесит. Вообще, после двух детей Анька и правда не очень выглядела. Она сильно располнела и перестала следить за собой, хотя до замужества она была очень даже симпатичной. Они ещё то парочкой, конечно, были, Дима тоже опустился после женитьбы, потому что Сани рядом не было. Вообще, на внешность ему было плевать, того же Саню он любил бы все равно, каким бы он не стал. Тем более время никого не щадит, и это не самое главное.
- Нет, Аня, я просто не хочу.
Анька презрительно фыркнула, а потом шагнула вперед, пытаясь его поцеловать. Она прижала его к стене, а потом вдруг полезла ему в штаны. Дима и сам удивился такой прыти, потому что супружеский долг она выполняла с таким выражением на лице, будто у неё под носом чем-то намазано было. И зачем такие жертвы, если секс не приносит удовольствия им обоим?
- Как это ты не хочешь? Кстати, я тут с подругой поговорила. Может тебя это, - тут Анька сильно покраснела и немного сконфузилась, - В попу?*-
Дима едва не поперхнулся, когда это услышал. Это с какой такой подругой она общалась, что она такие вещи предлагает? У него видимо на лице что-то отразилось, потому что Анька его выпустила из рук, и Дима мгновенно выскользнул из её захвата. Ситуация была комическая, а свой зад он никому не предоставит, разве что кроме Сани. Да и то Дима боялся, хоть Саня и не требовал. Как-то так повелось с самого начала, что он был сверху.
- Аня, что за фантазии? Мерзость какая, - негодующе отверг это предложение Дима. В анальном сексе он ничего плохого не видел, но одна мысль, что это будет делать Анька, и правда вызывала тошноту.
- Мне они сказали, что тебе понравится, - возразила Анька, но было понятно, кто был автором этого гениального совета. Наверняка, те самые руссо-туристо. Что же они к ним пристали? Вот вечно Дима находит себе приключения там, где ничего не предвещало. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. И Анька их обаянию пролетариата поддалась.
- Нет, Аня, мне не понравится. Это вообще разврат. А ты его не любишь! И вообще я спать.
Анька осталась неудовлетворенной. Дима переоделся в пижаму, которую захватил из дома и залез под одеяло, периодически косясь на Аньку, которая была красной как рак. Дима даже мысленно позлорадствовал, первый раз он встречает у неё такой растерянный взгляд. Она предложила ему такие ужасные вещи, а он их отверг. Дима хмыкнул, а вот с Саней он был готов выполнять любые его сексуальные желания. И да, с ним был лучший на свете секс, какой он мог бы представить. И да, приворожили что ли эти два гопника его жену? Какого черта она вдруг решила их послушать?
- И да, Аня, завтра я набью рожу этому козлу, что он к тебе пристает, - пообещал ей Дима, устраиваясь на кровати и заворачиваясь в одеяло. Лицо у Аньки просветлело, она почти обожающе на него посмотрела, а Дима мысленно посетовал, что никогда не поймет женщин, поэтому лучше бы ему от них держаться подальше. С этими словами Дима уснул.
Утром Анька была как шелковая. Она почти нежно его разбудила, легко потрясла за плечо. Дима открыл глаза и пытался вспомнить, что было вчера, что жена вдруг стала такой милой. Он вспомнил данное обещание, и в нем проснулся задор. Это последние два года Дима был унылым говном. Когда он был Берсерком, он вполне успешно разбирался со всякими агрессивно настроенными гражданами. Они с Саней вообще тогда жгли и пепелили, и страха не было как такового, что все плохо закончится. Здорово было ходить по самому краю, такой адреналин был, от которого крышу сносило в хорошем смысле этого слова. А какой у них потом секс был, грубый и очень страстный. После него у них наиболее классные разговоры велись: они космос и науку обсуждали, а потом все клялись, что вместе всегда будут.
- Помню, что мне нужно разобраться с этим козлом, - сказал Дима Аньке, собираясь правда дать ему в табло. Не то чтобы Лескову так уж было жалко Аньку, но он всегда был за справедливость, и любил ставить на место всяких козлов. То, что этот их новый знакомый был этим животным, Дима даже не сомневался. Ему хватило одной минуты, чтобы это понять.
Дима был настроен решительно, поэтому долго он не раздумывал, когда решил к нему пойти в гости. Анька даже не пыталась его остановить, разве что напутствовала Диме.
- Ты такой романтичный, настоящий рыцарь! Ты только сильно не бей его!
Дима на это только усмехнулся. Кто ещё кого, мужик этот был крупнее его комплекцией. Хотя, тут как посмотреть, у него был один жир, а Дима в прошлом все-таки занимался спортом, точнее опиздюливанием ролевиков. Помнится, было время, когда навели шороху среди местных неформалов. Их злых шуток начинали побаиваться, хотя Дима часто слышал высказывания некоторых местных придурков.
- Да что вы так этих берсерков боитесь? Ведь задроты же!
Возможно, и так. У них разве что Тоха был более менее физически сильным парнем, остальные были дрищами, в том числе сам Дима. Посмотришь на них, приличные мальчики, а что они творили, до сих пор приятно было вспомнить. Дима до сих был верен заветам Берсерков и считал, что их идеология у них в крови, пусть даже они сейчас не вместе. Он ищет своего команданте, который однажды приведет их к победе.
Мужик тот со своей женой жили этажом выше. Дима это довольно быстро выяснил, оказывается, Анька к ним в гости ходила, где эта Людмила к ней домогаться начала, коза драная. Хорошо ещё, что тот мужик не пытался залезть к Аньке под юбку. Тогда бы Дима точно его в сортире утопил. Анька осталась в номере и сказала, что в случае чего придет на помощь. Ага, если она понадобится ему на том свете. С ним она отказалась идти, да Дима и не хотел, он сам со всеми разберется, в том числе с вредным мужиком. Сейчас Дима был уверен в себе на сто процентов, словно одно только упоминание о Сани придавало ему сил.
Ему долго не открывали, хотя Дима долго стучался в дверь, собираясь сразу вломить этому мужику. Зато из соседнего номера высунулся полуголый сонный мужик, который пытался призвать Лескова к порядку. Это было просто бесполезно, так что Дима его культурно послал, размышляя о том, как тут его все бесит. И Турция эта, и люди кругом, даже тут его русские достали. А ещё говоря, что на Востоке одни дикари, стоит только вспомнить его соотечественников, недалеко ушли.
Наконец, дверь открылась и на пороге возник голый Владимир, который тут же выпучил глаза. Дима и сам обалдел от такого зрелища и даже не нашелся, что сказать. Заодно он увидел очень интересную сцену, от которой даже смутился, хотя Лескова мало что могло удивить. Прямо напротив двери располагалась кровать, на которой расположились жена Владимира и какой-то смуглый парнишка, который испуганно покосился на пришедшего Диму. Мальчишке было на вид лет двадцать, и он явно был турком. Учитывая, как тут относятся к гомосексуалом, это было забавно наблюдать. Надо же, таки склеили кого-то, любители духовных скреп. А ведь буквально вчера Владимир ему втирал про то, какой вокруг разврат. И вот пожалуйста, какой-то юный турок пал жертвой их чар. Интересно, сколько ему заплатили?
- Чего надо? – хмуро спросил Владимир, ничуть не стесняясь ни своего вида, ни разыгравшейся сцены.